мы приземлились.
В его глазах отразилось непонимание и озадаченность. На лбу появилась складка.
– Готовьте самолёт к обратному вылету, – приказала я, не дождавшись толкового ответа.
– Александр Викторович не говорил, что…
– Александра Викторовича тут нет, – раздражение-таки вырвалось наружу.
Я посмотрела в сторону, на развлекавшую Надию сотрудницу аэропорта, на свою дочь. В руках её была чёрная пантера, которую она взяла с собой из самолёта. Покидать борт я не хотела. В голове намертво засело только одно – вернуться. Только это и было важным. Таким же важным, как дышать. Перестану дышать – умру. Если не увижу Алекса в ближайшие часы, если не вернусь – умру.
– Стэлла, давай отойдём, – Дэн силой отвёл меня в сторону.
Говорить с ним мне было не о чем. Я не боялась ни грязи, ни крови. Правда давно отпечаталась шрамами на моей спине и заключалась в одном: я принадлежу Алексу. И, если он решит сунуться в адово пекло, я пойду с ним.
– У тебя дочь, мать твою, – Денис не церемонился. Рывком повернул меня к себе. – Ты что думаешь, Алекс отправил вас подальше развлечения ради?
– Понятия не имею! – огрызнулась зло. – Меня никто в известность не поставил, зачем он отправил нас подальше.
Жизнерадостный смех Надии резанул по нервам. У меня дочь. Да, у меня дочь. У нас дочь.
– Если Алекс хотел, чтобы я уехала, он мог сказать мне об этом сам.
– И ты бы уехала?
Я отвернулась, рассеянно отмечая давно знакомые детали: несколько столиков в углу возле кофейного аппарата, панорамное окно, сквозь которое виднелось взлётное поле, привычную форму работницы аэропорта, идущей к Надии со стаканом сока. И Дэн, и я знали ответ. Не уехала бы. Нет силы, способной вынудить меня оставить Алекса в опасности по собственной воле. Нет силы, способной заставить меня сидеть и малодушно надеяться.
– Я должна быть с ним.
– Ты должна быть с дочерью, – резанул словами Дэн.
Я набрала в грудь побольше воздуха и выдохнула. Ничего больше не сказав, пошла к выходу, возле которого нас уже ждала машина. Услышала, как меня догоняет Надия, и остановилась. Молча подала ей руку. Она тронула мои пальцы. Сжала их с уверенностью своего отца.
– Мы не будем кататься на пони, да?
– Почему?
– Папы же нет. Как мы будем кататься на пони без папы?
В её глазах отражалась моя душа. Те детские наивность и вера, которых я не знала, но которые когда-то жили и во мне. Дэн был прав. Прав, будь он неладен! Я должна думать о дочери. Потому что Алекс может разрядить обойму в тварь, решившую поиграть с ним в игры. Она – нет. Защитить её, кроме нас с Алексом, некому. И, если, по какой-то причине, он решил, что это должна сделать я, значит, так надо. Я слишком хорошо выучила уроки, преподанные мне улицей и ублюдками, растерзавшими моё детство, чтобы позволить Надии пройти через подобное.
– Папа просто… – я стиснула
