втягиваю воздух ноздрями от таких мыслей, и с силой отщелкиваю на запястье резинку. Делаю так каждый раз, когда думаю о чем-то, о чем не должна.
– Всё, всё, всё, милая, – торопливо хлопает Ингрид в ладоши, – потом на себя полюбуешься. Вечером. Когда в кармане будет еще пара заработанных миллионов. Я даю звонок. – Она подходит чуть ближе, и проникновенно обнимает меня. Наш ритуал перед каждым открытием. – Открываемся, дорогая.
– Ну? – с чувством глубочайшего триумфа, рисуется Ингрид, – что я тебе говорила?
Она застает меня в зале с бокалом шампанского в подрагивающей руке. Надо сказать, что такого ажиотажа я немного не ожидала. Здесь чуть ли не весь город собрался.
Нет, Улька, конечно, говорила, что я теперь местная знаменитость. Но я думала она, как обычно, преувеличивает. Да и самой оценить возможности не было. В город я возвращалась набегами, на пару дней, в перерывах между выставками по миру.
– Ее купили, да? – боязливо закусываю губу.
Пытаюсь распознать свои ощущения. Сомневаться, что полотно с поцелуем и правда приобретут, было бы глупо. У Ингрид глаз на такие вещи наметан.
Но я… Я будто видеть эту картину не хотела. И в то же время, не хотела ее отдавать.
Неправильно это… Будто вручить постороннему человеку частичку себя…
Ингрид достает телефон из сверкающей сумочки, и набирает на калькуляторе семизначную сумму.
Изумленно округляю глаза, а девушка лишь покачивает темными волосами, преисполненная чувством собственной важности. Гасит экран мобильника.
– Кто молодец? – играет бровями, – я молодец. Я и сама не думала, что так быстро заберут. Все-таки ценник заломила неслабый. Но-о… – заманчиво улыбается, – кажется, твои фанаты далеко не бедные люди, – с еврейским акцентом провозглашает.
Напряженно смеюсь.
В душе копошится что-то неясное. Что-то, что я сама еще не могу разобрать.
– Ладно, – с горящим взглядом, Ингрид выхватывает в толпе очередного известного критика, – развлекайся, – бросает мне, и скрывается среди гостей галереи.
Я тихо пробираюсь к картине.
Встаю напротив нее. Скольжу грустным взглядом по табличке «Продано» внизу полотна.
Сильнее сжимаю в пальцах ножку бокала.
Покупатель будет любоваться на эту картину, гадая кто эти мужчина и женщина. А может, мечтая хоть раз испытать те же жгущие чувства. Или придаваться воспоминаниям о своей безвозвратной любви…
Но я ее уже никогда не увижу.
Медленно прикрываю глаза, в миллионный раз транслируя в сознание мантру: «Пора отпустить. Он не любит тебя. А ты не любишь его. Эта была просто похоть. Запретная страсть. Маленький грязный секрет».
Но, почему-то от «просто похоти» так сильно ноет порой слева под ребрами.
И думаю я об этом секрете слишком уж часто. На запястье красный след от ударов резинкой вообще не проходит…
И в это платье влюбилась лишь из-за цвета, который так напоминает…
Щелк! Распахиваю
