взгляд на меня. А на том конце связи Никита ликует. Он попал в цель, ударив по моей недоверчивости.
– Будь с ним настороже, малыш, – выдыхает он в трубку. – И помни, что я всё ещё люблю тебя.
Прикусываю язык, чуть не ляпнув: «И я тебя». Мы с Никитой партнёры по работе, и всё уже шло к тому, чтобы стать партнёрами в жизни. Без страстей. Просто нам хорошо друг с другом. Никита явно ждёт этой оговорки. Тихо смеётся и шепчет в трубку:
– А ты меня. Поэтому предохраняйся, пожалуйста.
Он сбрасывает звонок прежде, чем я успеваю вспылить.
Последних слов соперника Фрол не слышит. Он допивает чай, ставит кружку на подоконник и берёт градусник.
– Привет, Марго! – говорит так, будто и не было сейчас никакого разговора.
Подносит градусник к моему лбу.
– Тридцать семь и шесть! Опять ползёт вверх, зараза! – вздыхает Фрол.
Подносит к своему:
– А мне хоть бы хны.
Садится напротив меня, упираясь кулаками в матрас.
– Я скучал по тебе. Уже час, как не сплю. Влез в интернет, а перед глазами, – Фрол тыльной стороной ладони касается моего лица, – вот эти щёчки, губы… Можешь мне не верить.
– Хочу тебе верить.
Слова Никиты не идут из головы, но расследовать Горюшкины дела и поступки нет сил.
– Слабость жуткая! – добавляю я.
– Выше нос, моя королева! – Фрол наклоняется ко мне. – Цепляйся.
Хватаюсь за мускулистую шею и оказываюсь в его крепких руках. Фрол относит меня в ванную и оставляет одну. Когда я возвращаюсь в комнату, постель застелена, а на плите варится кофе в турке, в микроволновке крутится ватрушка с творогом. Вспоминаю чарующие ароматы выпечки и арабики.
Фрол обрывает телефонный разговор и снимает турку с наросшей над ней тёмной пеной.
– Чуть не удрал паршивец! Давай чашку, Маргош.
Мы садимся за барную стойку, условно отгораживающую кухню от комнаты.
– Маруська продрыхнет часов до десяти. – Отпиваю безвкусный кофе, ватрушка в горло не лезет. – А звери твои во сколько встают?
– Кайлу сейчас растолкаю и поведу на улицу, а Микки зимой впадает в спячку, как медведь.
– А Моцарт? Он с кем остался? – Пора бы мне и правда получше познакомиться с Фролом. Понять, чем он дышит. – И вообще, что за передвижной цирк вокруг тебя?
– Кайла у меня два года живёт. А обезьяны… Длинная история. Однажды я поехал в Тайланд. Мы с пацанами исколесили страну вдоль и поперёк. Наткнулись на обезьяньи бои. И так мне стало жалко ни в чём не повинных тварей… Короче, домой я вернулся в большой компании, оставив круглую сумму хозяину питомника и ошмётки нервов таможенникам.
На мои глаза наворачиваются слёзы. Да этот парень просто святой!
– А где же они все у тебя разместились?
– Пришлось обустроить для них ранчо. Колян следит там за порядком. – Фрол щекочет меня по лодыжке пальцем
