падает? – С интересом перебивает баба из опеки мою соседку.
«Оооо… капец.» – Усмехаюсь про себя.
Их всех разводить людей в одном месте, видать, учат. Вместе с погонами. Спецкурс.
– Весной и летом – да, – мямлит Надежда. – Зимой – реже, конечно.
– А сколько ребёнку?
– Три с половиной…
– Детка, скажи, – неожиданно наклоняется тётка к мелкой, – а мама тебя бьет?
– Неет, – слышу удивлённое детское.
Дело – хрень. У тетки задача докопаться.
Прихватив с собой на всякий случай комплект ключей, выхожу из квартиры и только начинаю спускаться вниз, как между пролетами замечаю седой старушечий пучок. Подслушиваем, значит…
– Доброе утро… – торжественно здороваюсь и срываюсь вниз за старушкой, которая пытается спрятаться в квартире.
В последний момент умудряюсь подставить ногу. Толкаю дверь и неожиданно узнаю во вредной старухе подругу матери. Я думал, что нет ее уже…
– Елизавета Семёновна?
От удивления осаживаюсь. Нормальная ж была тётка…
Она слеповато щурится.
– А вы кто, молодой человек?
– Не узнаёте? Сын Тамары, что выше этажом жила.
– Ох… Ванечка… – всплескивает она руками. – А ты как здесь? Квартирку то сестра твоя продала. Я одна тут доживаю.
– Не правда, – качаю головой. – Квартира мне принадлежит. Вот заехал опросить соседей, узнать, как жильцы мои? Не мешают ли?
– Да нормальные люди… – теряется женщина и пожимает плечами. Мать и дочь.
– А что же вы тогда, Елизавета Семёновна, на девочек органы опеки натравили? Не стыдно вам?
– Да же не знала, что так серьезно будет, – вдруг начинают трястись у неё губы. – Думала, поругаются-поругаются муж с женою то, да сойдутся. А у меня Мышка захворала.
– Мышка? – Переспрашиваю. – При чем тут мышка?
– Кошка. Старая уже таблеток выписали гору. А я с ней вместе, как на пенсию вышла… Лечить надо.
– Подождите, – перевариваю я информацию дозами, – что значит муж с женой помирятся? Вас кто-то попросил написать заявление в органы опеки за деньги?
– Так женщина, – отвечает Елизавета Семёновна и начинает шмыгать носом, – плакала тут. Как мать, говорила, прошу тебя. Невестка задурила. Нужно в дом вернуть… Я ж на неё милицию вызывала. А она не возвращается. Участковый, поди, думает, что я из ума выжила.
Значит, сожительница моя ещё и замужем. Вот как интересно.
– Так… – шумно втягиваю воздух через нос. – Вы знаете что, Елизавета Семёновна, больше денег ни у кого не берите. С кошкой я вам лично помогу. А то лишат женщину материнских прав. Грех этот на ваши плечи ляжет… С этими контрами не шутят.
– Ой, Господи… – крестится старушка. – Да не подумала ж я. И что делать то теперь? А? Ванюш?
– А вы как в опеку жаловались? –
