ей на ходу, уже направляясь обратно в лагерь.
***
Перед самым куполом я снова стал самим собой, чтобы лишний раз не наводить шороху в лагере. Вид боевого джина с окровавленной девицей на руках – зрелище не для слабонервных, тем более на ночь глядя. Переполох поднимется, Овеон опять лютовать начнет. Нет, нам этого не надо.
– Ты как? – слегка встряхнул Киару, чтобы не засыпала.
Она была бледна, как смерть и отчаянно кусала потрескавшиеся губы, но держалась, как стойкий маленький солдатик. Тряпка, которой я перетянул ногу, уже намокла от крови. В воздухе чудился ее сладковатый аромат, заставляя трепетать мою вторую ипостась, которая была бы очень не против продолжить начатое – вернуться в долину и рубить тварей всю ночь напролет. Странный всплеск кровожадности меня не смутил. Бывает. Входишь в раж и все, весь мир сводится к острию клинка, но сейчас есть вещи поважнее.
– Я очень устала, – тихо призналась рыжая.
– Спать нельзя! Почти пришли.
Впереди уже маячило двухэтажное здание, в котором обосновался лазарет Дестины. Второй этаж был полностью погружен во тьму, а на первом настороженно светились несколько окон, сообщая, что целители не дремлют и даже в столь поздний час готовы принять нуждающихся.
Я взбежал по ступеням, плечом толкнул дверь и ввалился внутрь. Маленький колокольчик тихонько звякнул, сообщая о моем вторжении, и в дверях тут же появился Бэн —седовласый суровый лекарь, с длинной бородой и черными, словно ночь глазами.
– Сюда! – едва заметив мою истерзанную ношу, он распахнул дверь в первую попавшуюся палату, – клади ее.
Киара испуганно озиралась по сторонам и непроизвольно цеплялась в мою рубашку. Этот неосознанный жест почему-то отозвался тоской в душе.
– Все хорошо. Сейчас тебе помогут, – улыбнулся ей через силу и бережно опустил на койку.
Бэн уже выставлял на столик несколько разномастных бутылочек.
– Выпей это, – щедро плеснул в стакан янтарно-желтой настойки.
Девушка метнула на меня быстрый взгляд, будто ожидая совета, а потом приняла стакан и сделала глоток. Наверное, это была жуткая отрава, потому что Киара сморщилась, словно сухофрукт, закашлялась, и из глаз градом покатились слезы.
– Что стряслось? – лекарь тем временем ловко срезал наскоро сооруженную повязку.
– Мильган присосался. Я его снял.
– Мильган? Где она его нашла? В лагере? – он аккуратно отогнул ткань от раны, и меня передернуло от открывшейся картины.
Казалось бы, просто окровавленная дыра. Если бы я увидел такую на ком-то из войнов, сказал бы подтереть сопли и терпеть, но на тонкой, девичьей ноге это выглядело чудовищно. Темная кровь мазками покрывала светлую кожу, создавая причудливые узоры. Рваные края местами потемнели и запеклись, но сердцевина раны продолжала сильно кровоточить.
– Нет. За его пределами, – пришлось сознаться в том, что мы покидали Дестину.
– Что она забыла
