ответил Тимур, – у вас есть ромашки?
Ромашек в салоне не было, но их пообещали доставить через час из другой точки.
– Сколько нужно ромашек? – спросила менеджер, прибежавшая сразу после звонка флористок.
– Все, – сказал Тимур. – Сколько есть, все везите. Только не сюда, а в первый роддом, Полине Князевой. Не знаю, в каком отделении, там найдете.
– Что-то написать на визитке? От кого?
– Нет, ничего не пишите, – собрался уходить, но с полдороги вернулся. – Нет, напишите «С днем рождения Бодьки».
Глава 7
Четыре месяца спустя
– Ваша жена, Тимур Демидович, сама звонит… – его безопасник выжидательно остановился на пороге, и Тимур сначала даже не поверил. Так не бывает.
Несколько месяцев безрезультатных поисков, и вдруг сама?
А потом затеплилась слабая надежда. Может, Нине наконец-то надоело от него прятаться, и она решила дать согласие на развод? Между ними никогда не было особой любви, но они всегда умели договариваться, даже в постели.
Взял телефон и нажал «Принять».
– Тимур? – голос холодный и выдержанный, как обычно. Как будто они виделись несколько часов назад, а не несколько месяцев. – Мне сказали, ты меня ищешь?
Он едва сдержался, чтобы не выматериться в трубку. Сам же сказал, цивилизованно…
– Здравствуй, Нина. Да, ищу. Я подал на развод, и, если ты… – начал он было, как тут из динамика ясно донесся детский плач.
Тимур даже на экран посмотрел, он не ошибся? Он говорит со своей женой? Плач как будто утих, может, ему показалось?
– Послушай, – снова заговорил, и снова ему в ухо заплакал ребенок. Насколько Тимур разбирался в детях, совсем маленький ребенок.
По крайне мере такие режущие слух крикливые звуки издавали новорожденные. Он видел в фильмах, иначе откуда ему знать, как плачут дети вживую?
– Кто это у тебя кричит, Нина? – спросил. – Ты не дома?
– Это плачет твоя дочь, Арсанов, – не меняя тона, ответила почти бывшая жена. – У тебя теперь есть дочь, Тимур, ей сегодня ровно неделя. Ты все еще хочешь со мной развестись?
Он замолчал, сжимая в руках телефон, сердце бешено забилось где-то под кадыком. Нина тоже молчала, зато ребенок кричал, не переставая, выворачивая наизнанку все, что копилось у него все эти годы в самой глубине. За грудной клеткой, в районе солнечного сплетения.
– Почему… – воздуха не хватало, получилось хрипло и натужно, – почему она плачет?
– Тебя это не должно интересовать, Арсанов, – ответила Нина, и Тимуру захотелось ее убить. От охватившей ярости разом вернулся голос.
– Почему ты мне не сказала? – теперь он не собирался сдерживаться. Какая тут уже, к гребням, цивилизация? – Какое ты имела право скрывать от меня ребенка?
– Я пыталась с тобой договориться.
– Мы обсуждали в основном финансовые и имущественные вопросы. Не помню, чтобы там что-то было о ребенке.
– Ты
