спрашивает Мадина, и я отвлекаюсь от своих безрадостных мыслей.
– Да, – киваю, – правда. В Лозанне, это…
– Швейцария, – договаривает за меня девушка и вздыхает. – Я тоже хочу учиться.
– Есть проблемы? – спрашиваю осторожно.
Она смотрит на меня грустным взглядом и кивает.
– Есть. Брат не отпустит. У нас не такая семья как ваша.
– А что в нас такого? – не могу понять.
– Как что? – хмыкает Мадина. – Вы же Ильясовы!
– Я Ильясову неродная, – все еще не понимаю, к чему она клонит.
Мадина нетерпеливо передергивает плечами.
– У нас такого нет. Ты член семьи. Названная дочь.
– Ладно, – не вижу смысла спорить, – так у тебя вообще никаких шансов?
– Нет, – вздыхает девушка, – у нас не тот уровень. Если бы мы были богаче, меня бы учили, чтобы я была образованной. Тогда за меня больше дадут.
– Больше дадут? – морщусь, пытаясь сообразить. – Кто?
– Семья мужа, – Мадина, похоже теряет терпение от моей тупости, – вот как в тебя вложили. Ты теперь образованная, еще и за границей. За тебя бы очень много дали, если бы Хамзат тебя не украл! Вот и меня так украдут, – она грустно вздыхает, а меня будто ледяной водой обливает.
В голове полная каша. Если эта девочка говорит правду, все мои старания не имеют никакого смысла. Моя учеба – фарс, а дальнейшие планы вообще никого не интересуют.
Вскакиваю с дивана и начинаю кружить по комнате. Ладно, Азат, я ему никто, в то, что он строит в отношении меня коварные планы я еще могу поверить. Но мама! Неужели она тоже во всем этом участвует? Быть не может. Она так радовалась каждой моей победе!
– А ты правда девственница? – в глазах Мадины светится любопытство, и я едва удерживаюсь, чтобы не осадить девчонку. В конце концов, пока она моя единственная надежда.
– А почему тебя это так удивляет?
– Ты старая, – без тени смущения отвечает эта маленькая нахалка, – для ваших вообще нереально.
Несмотря на наглость, Мадина мне нравится. Она определенно прижилась бы в Европе.
– Тебе сколько лет? – спрашиваю.
– Пятнадцать.
– И ты считаешь, что девственности обязательно надо лишаться по паспорту?
– Нет, – пожимает она плечами, – но если к двадцати годам на тебя никто не позарился, то потом ты уже перестарок. Никто точно не позарится. Даже Хамзат бы не посмотрел.
Мда… Невысокого мнения сестренка о своем братце и о моем несостоявшемся муже.
– Послушай, – беру ее за плечи и легонько встряхиваю, – все это полная чушь. Все должно быть по общему желанию. И по любви. И возраст не имеет никакого значения. Я вот пока никого не полюбила так, чтобы захотеть близких отношений. Ты вообще слышала про любовь?
– Конечно, – высвобождается она с невозмутимым видом, – моя подруга влюблена в Хамзата. А он украл тебя!
Бинго! Возвожу глаза
