ставлю дренаж, ушиваю слой за слоем, вяжу узлы крепко-крепко.
– Можно перевозить в реанимацию, – произношу накладывая последний шов. – С мальчиком все будет в порядке.
Последнее говорю по большей части уже себе.
Выхожу в коридор и опускаюсь на первое же подвернувшееся для сидения место. После проведенной операции у меня не осталось сил, я выжат и морально, и физически.
– Будешь? – Карпов достает из кармана халата и протягивает мне электронную сигарету.
– Нет, – отвечаю даже не смотря в ту сторону. – Не хочу.
– Ну как хочешь, – пожимает плечами и убирает обратно.
Молчим.
Мальчика увезли в реанимацию, за его состоянием там проследят. Сейчас будут выводить из наркоза и Карпов в этом тоже будет участвовать.
Но не я.
Мне нужно немного времени прийти в себя. Руки болят так сильно, просто ужас какой-то.
– Что с Рузановой будешь делать? – интересуется друг.
– Гнать из хирургии поганой метлой, – отрезаю.
Я люто зол на Марьям. Слов таких нет, чтобы описать мое состояние!
Очень надеюсь, что в ее тупой голове хватит мозгов не показываться мне на глаза. Иначе я за себя не ручаюсь!
– Где он?! – из лифта выскакивает мужик. – Где мой сын?! – кричит, озираясь по сторонам. Замечает меня с Карповым, тут же направляется к нам. – Где мой ребенок?!
– Посторонним здесь находиться нельзя, – поясняю, преграждая мужику проход в сторону кабинетов. – Спускайтесь на лифте вниз.
– С дороги уйди! – требовательно кричит. – Я должен увидеть своего сына!
По горящему взгляду полному боли и отчаяния вдруг понимаю, чей именно это отец.
– Это ваш сын ехал с водителем? – говорю и как только произношу вслух понимаю, что сказал правду.
– Где он? – кидается ко мне с отчаянием.
– С ним все в порядке, – спешу успокоить разбушевавшегося отца. – Ваш мальчик прооперирован, его жизни на данный момент ничего не угрожает, – незаметно киваю Сереге и увожу перепуганного отца обратно к лифтам. – К сожалению, нам пришлось удалить ему селезенку, но иного варианта спасти жизнь вашего сына не было.
– Жив, – с облегчением выдыхает. – Он живой!
– Не переживайте, – опять успокаиваю. – С вашим сыном все хорошо.
Смотрю на мужчину и мне становится не по себе. Вдруг я узнаю его лицо и понимаю, почему оно кажется мне таким знакомым.
– Валентин Юрьевич, – обращаюсь к мэру города, как положено по имени-отчеству. – Нужно, чтобы вы подписали некоторые бумаги.
– Без проблем! Все подпишу! Все сделаю! – обещает с жаром. – Вы мне ребенка спасли! Он мой единственный сын. Другого больше не будет.
Приезжает лифт, из него выскакивает медсестра.
– Александр Петрович! Вы очень нужны! – тащит меня в кабину. – Там ужас!
– Что еще? – спрашиваю едва стоя на ногах.
– Приемное
