порог и… все эмоции исчезают. Смотрю на открывающуюся передо мной картину с холодной головой.
Приемное забито людьми. Не протолкнуться!
Тех, кто может подождать, просят отойти в сторону, к сожалению, помощь им сейчас никто не сможет оказать. Игнорируя стоны и слезы, пытаюсь оценить обстановку. Вдруг взгляд цепляется за стоящего напротив пустующего сестринского поста сотрудника “Скорой”.
Рядом с мужчиной на каталке лежит ребенок, по внешнему виду которого сразу понятно – помощь очень сильно нужна. Направляюсь прямиком к нему.
– Что тут у вас? – спрашиваю, всматриваясь в пострадавшего.
– Мальчик. Пять лет. Тупая травма живота, – поясняет сотрудник “Скорой”.
Он протягивает мне планшет, я мельком пробегаю по тому, что было сделано в отношении ребенка.
– Обо что ударился? – спрашиваю у стоящего рядом со мной мужчины. Больше никого с мальчиком нет.
– О подлокотник, – говорит осудительно.
– Не был пристегнут? – уточняю. Ситуация ухудшается прямо на глазах.
– Да, – подтверждает мои опасения.
– Где родственники? – спрашиваю единственное, что меня сейчас волнует. Если моя догадка подтвердится, то у мальчишки шансы на выживание тают на глазах.
– Без понятия, – пожимает плечами. – Он был с водителем, тот без сознания. Тяжелый. Его в “девятую” повезли.
– Понял тебя, – все хуже и хуже. – Марьям! – громко кричу. Ответа, естественно, нет. – Мальчика забираю, – обращаюсь к ожидающему мужчине. – Готовь к операции, – передаю медсестре.
Времени нет. На рентген очередь колоссальная.
Смотрю на малыша, измеряю пульс и в очередной раз убеждаюсь, что прав.
– Серег, – хватаю Карпова за рукав. Он как раз мимо проходит.
– Что такое? – останавливается сразу же. Кидает на мальчонку мельком взгляд, и тут же принимается более внимательно изучать ребенка.
– Тупая травма живота, – делюсь имеющейся у меня информацией. – Пристегнут не был.
– Твою ж мать, – выдыхает обреченно. – Беру.
Медсестра увозит мальчугана.
– Я пока сам справлюсь, – отстраняю друга. – Иди, – киваю в сторону бегущей к нам медсестры. – Тебя.
– А это, – показывает на Рузанову. – К тебе.
– Да капец, – набираю в грудь чуть больше воздуха. – Марьям! – зову громко.
Наконец, она меня слышит и останавливается. Жестом подзываю девушку к себе.
– Хмельницкий, что орешь на все отделение? – шипит недовольно.
– У нас разрыв селезенки у пятилетнего ребенка, – обрисовываю картину. На все ее недовольства мне просто посрать. – Его готовят к операции. Ты сегодня дежурный хирург.
– И что? – пожимает плечами. – У меня здесь каждый второй экстренный! – показывает жестом на ожидающих людей. – Я не могу уйти из отделения.
– У ребенка разрыв селезенки, –
