путешествию я разбогател, а Анхель, получивший не только колоссальный опыт, но ещё и знания, открыл музей “Сердце Альтангора”.
Здесь, в многочисленных залах, мы и воссоздали все, что увидели в магическом мире.
Рассказать людям правду мы не могли. Понимали, что тогда на поиски грани отправятся толпы исследователей, и к чему в итоге это может привести – неизвестно. Одно мы знали точно, если грань падёт и два мира столкнутся – начнется война. Люди и магические расы не смогут жить бок о бок. Потому что первые – слишком уязвимы, а вторые – не упустят возможности продемонстрировать свое превосходство.
Поэтому о своем путешествии мы молчали. Все что нам оставалось, это донести до людей немного знаний о том, как на самом деле выглядели магические расы и какие артефакты где применялись. Но всю информацию мы “подделывали” под исторические данные.
Об этой тайне знал только узкий круг людей, кто так или иначе был связан с этой историей. И мы с Анхелем были из разряда счастливчиков.
– Невеста? – Анхель медленно попятился назад и растерянно шлепнулся обратно на свой стул.
Достал из кармана платок и, поглядывая на нас настороженно, вытер покрытый испариной лоб.
– Ты проиграл спор, старик, – подразнил его я.
– Я не буду сидеть в новогоднюю ночь в одних трусах! – взволнованно воскликнул мой друг и от переизбытка эмоций хлопнул рукой по столу. – И не надейся, паршивец! Я уважаемый человек!
Пока Анхель сотрясал воздух своими криками, пытаясь уличить меня в жульничестве, я склонился к уху Агаты и с улыбкой пояснил:
– Я ляпнул Анхелю, что если он проиграет спор, то в новогоднюю ночь в моем клубе, он будет сидеть за столиком только в красных трусах.
– Какой кошмар, – возмутилась Агата и сжала губы, сдерживая усмешку.
– Если что, я не собирался заставлять его это делать, – добавил тихо. – Он же мне все-таки друг.
– Так скажи ему. Его же сейчас удар хватит.
– Скажу. Через минуту…
Мы с Агатой переглянулись, и уставились на Анхеля. Он уже бродил по комнате и ругал меня на чем свет стоит.
Как, впрочем, и всегда.
Я улыбался, глядя на это живое проявление эмоций. На самом деле, я любил этого старика как отца. И возможно, был единственным, кого действительно волновала его судьба.
Я не желал мириться с тем, что Анхель постоянно хоронит себя в стенах музея. Порой казалось, что он сам вот-вот превратится в одну из своих реликвий. Именно поэтому я так любил цеплять его своими спорами. Ведь именно благодаря им, Анхель начинал задумываться о чем-то другом кроме своей работы, или, наконец, выбирался куда-нибудь в моей компании.
Другого способа заставить его отвлечься от работы я пока просто не нашел.
Я громко рассмеялся, когда Анхель подскочил к Агате, и начал взывать ее к разуму, рассказывая ей о моих пороках.
Не умолчал старик, конечно же, и о женских нарядах, в которых мне однажды пришлось щеголять.
– Да
