вверх, увлекаемые слабым ветерком. Дождь был странным, и становилось ясно, что это если не навсегда, то очень надолго. Внутри палатки в разных местах раздавались бодрые удары капель по земляному полу, на котором от этого оставались маленькие промоины.
Владислав Ларин. В этой палатке я жил несколько недель на Кольском полуострове в августе 1979 г.
Это была старая армейская палатка, побывавшая во многих местах и многих людей укрывавшая от непогоды. Сначала она хранилась на каком-то военном складе. Потом её списали из армейского резерва и передали геологам. После геологов неведомыми путями она оказалась в биологической экспедиции, и теперь стояла на берегу далёкой северной реки в месте её впадения в далёкое северное море на далёком заполярном полуострове, подставляя свои выгоревшие скаты попеременно дождю и солнцу. В ней можно было, укрывшись от дождя и ветра, жить до первых морозов. Для этого внутри было всё необходимое. Настил из принесённых морем досок в углу был покрыт меховыми спальными мешками. Посредине в землю врыт стол, сколоченный из тех же досок, а рядом – самодельное кресло из того же материала, которого много было на берегу. Направо от входа, рядом с рундуком, в котором хранились продукты, стояла на железных ножках печка, от которой на улицу вела такая же железная труба. Когда печь топилась, труба раскалялась докрасна, и чтобы не сжечь палатку, пришлось прикрутить проволокой к стенке в этом месте металлическую пластину. В ветреные дни пластина скребла по трубе. Но там все дни были ветреными, поэтому концерт для трубы и ветра стал привычным.
Налево от входа, напротив печи лежали дрова. Это были великолепные, изъеденные водой, выбеленные солнцем и обкатанные волнами куски дерева самой неожиданной формы. Он собирал их прямо за палаткой, но каждый раз после шторма на берегу появлялись новые куски дерева. Поэтому в палатке всегда хранился запас дров на растопку печи, и даже в дождь можно было без труда развести огонь. Во время дождя было особенно хорошо рубить сухое дерево, готовя поленья для печи и радуясь, что всё подготовил заранее.
А ещё там была рация. Она стояла на ящике в самом сухом углу и питалась энергией от танкового аккумулятора. Это была связь с базой. Когда мимо проходил случайный путник, проплывали на байдарках туристы или на вездеходе проезжали геологи, они видели сначала мачту с антенной на фоне серого неба, а уже потом появлялось белое пятно палатки. Человек мог зайти, чтобы перекинуться парой слов и выпить крепкого чая с морошкой или брусникой. Трудно быть долго одному в тундре. Да не только в тундре. В лесу тоже трудно, и в городе. И в горах.
Но привыкнуть можно ко всему. Скоро становится привычной и такая жизнь. Свист ветра в трубе. Позвякивает, скребётся металлическая пластина. Падают редкие капли. Прямо за тонкой матерчатой стенкой шевелится, ворочается море, облизывая берега и перекатывая стволы деревьев.
