в Ростов. Правда, брата его не смогли освободить, но я сумел так сделать, что ему дали минимальный срок.
И вот я через некоторое время узнаю, что здесь, под Мухусом, в селе, где жил этот армянин, два компаньона, тоже армяне, открыли подпольную фабрику. А этот ни за что ни про что каждый месяц берет с них деньги. Запугал, и они платят. Я встречаю его и спрашиваю:
– За что ты с них деньги берешь? Ты за них договариваешься с милицией, с прокуратурой или еще с кем?
Он мне говорит:
– Они в моем селе фабрику построили, пусть платят.
Тогда я ему говорю:
– Твое село в Армении, езжай туда и там получай деньги!
И так мы с ним немного поцапались.
Тут Даур вдруг замолк и, пожав плечами, задумчиво произнес:
– И зачем они ему платили каждый месяц? Заплатили бы мне один раз, и я бы их охранял…
Потом продолжил:
– Но вот проходит время, и я узнаю новость. Оказывается, у этих цеховщиков дела пошли плохо и они задолжали этому негодяю. Видно, они крепко поссорились по этому поводу, и негодяй с кортиком погнался за одним из компаньонов. Догнал его, всадил ему кортик в задницу, но так всадил, что повредил внутренности.
Мне рассказывают, что этот человек сейчас лежит в больнице и умирает, а операцию ему почему-то не делают. Я сразу понял, что к чему. Теперь второй компаньон и этот негодяй оба заинтересованы в его смерти. И на этом они снюхались. Если он умрет, дело останется второму компаньону, а этот, что сейчас в бегах, подкупит кого надо, жаловаться будет некому, и дело закроют.
Я прихожу в больницу. Смотрю, у дверей в палату стоит какой-то лобяра и не пускает меня.
– В чем дело?
– Больной уснул, не надо беспокоить.
Я оттолкнул его и вошел в дверь. Смотрю, лежит на кровати, живот вот такой, перитонит. Сам почти без сознания, у ног сидит жена и плачет. Наклоняюсь и спрашиваю у него:
– Как себя чувствуешь?
Он одними губами:
– Горит… – И больше ничего не может сказать.
Одним словом, я им испортил игру. Нашел хирурга, заплатил пятьсот рублей, больному сделали операцию, и он встал на ноги.
Проходит несколько месяцев. Однажды ночью слышу, меня зовут. А я уже лег. Надеваю брюки, накидываю пиджак поверх майки и спускаюсь на улицу. Стоит машина. Подхожу. Какой-то незнакомый парень сидит за рулем, а на заднем сиденье этот армянин.
– Садись, – говорит, – в машину. Разговор есть.
Я открываю дверцу и сажусь вперед.
– Давай, – говорит, – отъедем подальше. Здесь еще люди ходят.
– Пожалуйста, – говорю, – давай отъедем.
Едем, едем, а погода плохая, такой весенний полуснег-полудождь. Приехали на какую-то окраину. Тот, что за рулем, останавливает машину, а этот вытаскивает из карманов по пистолету и начинает меня ругать: ты, мол, не в свои
