нехотя ответил воевода, стараясь не смотреть на собеседника.
– Понятно, – усмехнулся монах, – не та ли это сорока, у которой шитая жемчугом корона на шапке?27
Феона раскрыл ладонь. На ней лежало несколько крупных белых жемчужин.
– Это чего? – спросил Стромилов, скосив взгляд на жемчуг.
– Подобрал на месте побоища, – ответил монах, протягивая находку воеводе.
– Возьми вот! Будет желание, узнай у «шайтана», не его ли часом пропажа?
Стромилов вдруг побронзовел, как печеный лук и, натужно засопев, испепелил Феону гневным взглядом.
– Вот скажи мне, отец Феона, как это тебе удается?
– Что именно?
– Во всё засунуть свой нос! Мне вот любопытно!
– Не обижайся, Юрий Яковлевич, – улыбнулся монах, примирительно положив ладонь на запястье руки собеседника.
– Просто подумай. У них всего две лошади, обе сильно нагруженные. Видимо уходят с награбленным, в том числе в окрестных церквях и обителях. Как думаешь, бросят они свою ношу?
– Поляки? Да никогда! Корысть им глаза слепит, да разума лишает.
– Вот и казачки также думают. Поверишь, если после погони привезут тебе одних покойников?
Стромилов задумался, озадаченно почесав затылок.
– Ладно, отче, разберёмся! – произнес он миролюбиво, остывая от былого гнева. – У нас всяк знает, где его сапог жмет.
На этом месте разговор прервался вдруг возникшей суетой, нервными перемещениями и громким шепотом людей, собравшихся около кельи старца Иова. Трудно сказать, что послужило причиной их неожиданного возбуждения, ибо спустя некоторое время после его начала, ровным счетом еще ничего не произошло. Толпа, слегка пошумев, затихла в тягостном ожидании. Время шло. Наконец ветхая дверь кельи со скрипом отворилась, и на пороге появилась бледная как мел простоволосая девушка в красном саяне28, собранном по бокам в мелкую складку.
Феона впервые за пять лет видел Хлопову и удивился изменениям, произошедшим с ней. По девичьим меркам была она не так уж и молода. Было ей уже за двадцать, а выглядела даже старше своих лет. Видимо причиной тому была излишняя полнота, впрочем, нисколько Марию не портившая. Красота бывшей царской невесты не потускнела с годами. Просто за прошедшее время юная девушка превратилась в молодую женщину. Хлопова устало прислонилась к дверному косяку и растерянно оглядела собравшихся пустым взглядом, словно не видя их.
Истошно заголосила старуха из толпы, в тон ей заголосили еще несколько. Похожий на лешего мужик в синей косоворотке остервенело рванул ворот рубахи и упав на колени, глотая пыль пополз к келье Иова, трубя как иерихонская труба:
– Чудо! Свершилось, благодетели!
Как по команде толпа выдохнула:
– Чудо!
И загомонила на разные голоса. При этом каждый усердствовал исключительно для себя, не слушая и перебивая остальных. Опомнились и родственники царской
Внешнее отличие старших офицеров («начальных людей»).
Особый женский сарафан из черной материи, расшитый по швам золотым или серебряным позументом.
