брюки, студент заявил, что в Париже он обязательно подберет для Тома новый костюм.
Юноша удалился, и малыш, спешно переодевшись, вслед за ним спустился на первый этаж.
Позавтракав тостами с медом и молоком, путники сердечно распрощались с синьором Равелло и Моретти и покинули милый двор. Ближе к центру города они нашли карету и на ней направились в Париж.
В полдень карета завернула на улицу Гренель.
Тома не мог усидеть на месте, постоянно вертя головой в разные стороны, всматриваясь в лица прохожих, в окна зданий и витрины магазинов. С его губ неустанно срывались краткие восторженные восклицания. Иногда обращая внимание на Гаэля, мальчик подмечал его угрюмость, ему не свойственную, и тоже погружался в трясину серьезности; но неизведанные звуки и новые голоса, слышимые всюду, завладевали им и восполняли озорство.
Путники сошли на улице Бельшас.
Затекшие за время поездки, ноги Тома слегка подрагивали. Он списывал все на волнение, и это было правдой; мальчик крепко сжимал клочок рукава старшего брата. К слову, Гаэль тоже переживал, что малыш замешкается и потеряется, но руки его были заняты саквояжами.
– Мы уже пришли, – сообщил юноша, останавливаясь у трехэтажного здания.
Квартира Гаэля располагалась на втором этаже. Прихожая, единственная просторная комната, совмещала в себе функции гостиной и зала. Огромное преимущество вносило расположение жилища; солнце било в окно, потопляя все пространство приятным светом. Под этим же окном распластался дешевый коврик, потрепанные углы которого уходили под клетчатые кресла. Слева от входной двери находились крючки предназначенные для одежды, обычно одиноко пустые.
– Это место красивое, – выразил искренние мысли Тома, обойдя всю комнату и выглянув в окно.
Гаэль разгрузил один саквояж и подошел к футляру с альтом.
– Хорошо, что ты так считаешь, – хмыкнул он, а затем серьезно прибавил: – Конечно, тут уютно. Я снимал эту квартиру раньше, до отъезда в Лондон, и до сих пор она мне нравится.
Небрежно отыграв короткую польку, юноша положил инструмент на подоконник и обернулся к маленькому брату.
– Как я обещал, мы пойдем за новой одеждой! – бодро сказал Гаэль; перемена в его настроении зеркально отразилась на лице Тома.
Вдвоем они покинули квартиру и, держась за руки, пошли вниз по Бельшас, к Гренель, а затем к улице Бак.
День близился к вечеру, когда на улице Университета, в сторону Латинского квартала, весело переговариваясь, шагали фигуры ребенка и взрослого. Конечно, ими были Тома, наряженный в новые брюки и белую сорочку, отливающую голубизной, и Гаэль в легком темно-синем костюме с воротником и белоснежным шейным платком. Не обращая внимания на прохожих, они неторопливо шли, занятные только своей беседой.
На углу улицы Пуатвен они затронули в своем разговоре тему истории, заговорили о крестовых походах и странах востока. Совершенно не вникая в слова, как подобает всем вежливым незнакомцам, люди огибали их и шли восвояси; однако, когда речь зашла о Византии,
