Павла.
– У меня затекла шея! – пожаловался юноша. – Я два часа просидел без движения.
– Я хочу закончить твой портрет, – барышня расстроилась.
– У нас еще будет время, много времени! – пообещал Павел, поднимаясь с кресла. Он взял голубоглазую сестренку за руки и закружил ее в танце, едва не сбив мольберт.
– Я боюсь, что не успею закончить его. У меня дурное предчувствие, – призналась Маша.
– Оставь эти мысли! – юноша нахмурился: ему передалось настроение сестры. – Мне не хватает твоей улыбки… Как мне хоть немного поднять тебе настроение?
Маша на мгновение задумалась, а потом воскликнула:
– Конная прогулка! Сбежим от всех. Пока отец в отъезде, нам все дозволено!
– Я прикажу седлать лошадей, – Павел поцеловал сестру в лоб и направился в конюшню.
***
Павел бросил быстрый взгляд на мирно пасущихся лошадей и опустился на траву рядом с сестрой, которая задумчиво рассматривала лениво плывущие по небу облака и наслаждалась ароматом полевых цветов.
– Мне страшно, – призналась Маша, она легла на бок, чтобы лучше видеть брата. – Скоро вернется отец, и вернется он не один, а со своей супругой. Мы даже не были приглашены на свадьбу… Мое состояние вызывает у отца отвращение, он опасается того, что я разрушу репутацию семьи, но от тебя отец не должен был отдаляться. Это нечестно, подло, – всплеск приглушенного гнева сошел на нет, барышня смягчилась, когда продолжила: – Ты мог посмотреть другие города, побывать на балах, найти себе хорошую партию, а не томиться здесь… со мной.
– Я не променяю тебя на роскошь и фальшивый лоск представительниц светского общества, Маша, – Павел серьезно посмотрел на сестру. Чтобы немного подбодрить Машу, юноша воодушевленно произнес: – Говорят, что Евгения Александровна – женщина добродушная, чуткая. Надеюсь, с ней отец будет счастлив, хотя она не заменит нашу матушку.
Воспоминания об умершей от «тифа» матери заставили барышню вздрогнуть.
– Евгения Александровна позаботится о нашем несчастном отце. Каждому из нас нужен близкий человек, – «Я не позволю навязанным мне незваным гостем мыслям разрушить мою семью. Я продолжу изображать неведение и искать в пропитанной фальшью игре утешение», – Маша опустила белокурую голову на грудь брата и сменила тему разговора: – Как хорошо, что у меня есть ты.
***
Старицкие ожидали отца и его супругу. Машу охватило волнение, ее щеки и уши горели.
– А вдруг я ей не понравлюсь?.. – бормотала барышня, меряя шагами залитую солнечным светом мастерскую.
– Это вздор! – Павел взял лицо сестры в свои ладони. – Ты не можешь оставить кого-либо равнодушным.
Маша прикрыла отяжелевшие веки и обняла брата, наслаждаясь его обществом. Павел всегда мог утешить ее, найти правильные слова, однако дурное предчувствие не покидало художницу: «Я должна закончить портрет брата, чтобы оставить что-то после себя».
***
Ключница сообщила Павлу о прибытии
