, сражаясь с завывающим ветром. Когда приходилось выбирать между длиной пути и его тяжестью, бандиты северных пустошей редко выбирали второе.
Палмер держал свои мысли при себе, пока остальные обменивались непристойными шутками и выдуманными историями о том, чтó им якобы удалось добыть. Его друг Хэп шел впереди, пытаясь втереться в доверие к старшим. Вряд ли можно было назвать разумным путешествие через пустоши в компании бандитов, но в этом была суть жизни Палмера, песчаного дайвера. Он жил на тонкой, как бритва, грани между безумием и здравым смыслом. К тому же эти бородатые вонючие хвастуны предлагали месячную плату за два дня работы. Прогулка по пустоши и быстрый нырок были ничем по сравнению с грудой монет.
Шумная колонна змеей обогнула крутую дюну, выйдя из-под ее укрытия на ветер. Палмер поправил развевавшийся платок, заткнув край ткани под защитные очки. Песок осыпал правую сторону его лица, подтверждая, что они идут на север. Он знал это, даже не глядя на звезды, не видя высоких вершин на западе. Ветер мог стихнуть или разбушеваться вовсю, но направление его оставалось столь же неизменным, как и небесный путь солнца – с востока на запад, вместе с песком, который застревал в волосах Палмера, набивался в уши, собирался в извилистые узоры ползучих дюн и погребал мир под тысячей метров адской песчаной крошки.
Доносившийся со стороны колонны хохот пиратов смолк, и Палмер смог услышать другие голоса хора пустыни: стон ветра, шорох песчаных волн, обрушивавшихся на дюны и врезавшихся в кожу подобно наждачной бумаге. Издаваемый песком звук походил на шипение приготовившейся к атаке гремучей змеи. Едва Палмер подумал об этом, как одна из складок соседней дюны оказалась не просто складкой – скользнувшая по ней змея скрылась в своей норе, столь же испугавшись Палмера, как и он ее.
Были и другие звуки. Позвякивало тяжелое снаряжение на его спине: дайверские баллоны и костюм, маска и ласты, редуктор и маячки – все орудия его профессии. На западе слышался пронзительный вой кайотов[1], который разносился по ветру, предупреждая соседние стаи о том, что стоит держаться подальше. «Сюда идут люди, – казалось, сообщали они. – Чуете их запах?»
А на фоне мириад этих голосов слышалось сердцебиение песков пустыни, никогда не смолкавшее и отдававшееся в человеческих костях днем и ночью, от утробы до могилы. И еще глухое громыхание, доносившееся из Ничейной земли далеко на востоке – раскатистый грохот повстанческих бомб или пердеж богов, смотря в какую разновидность чуши кто верил.
Сосредоточившись на отдаленном грохоте, Палмер подумал об отце, мнение о котором было столь же переменчивым, как и песчаные дюны. Порой он считал отца трусом за то, что тот ушел в ночи, а порой – отважным сукиным сыном, отправившимся в Ничейную землю. Тот, кто решился проникнуть туда, откуда еще не вернулась ни одна живая душа, заслуживал многих слов. И столь же многих, хотя и куда менее пристойных, заслуживал тот, кто ради этого бросил жену и четверых детей.
В крутой дюне на западе появился разрыв, в котором виднелся большой кусок испещренного звездами неба. Палмер окинул взглядом небосвод, радуясь возможности переключиться с мыслей об отце на что-то иное. Гребень непроходимых Каменных гор можно было увидеть даже в отсутствие луны – за их неровным пугающим краем созвездия внезапно заканчивались, сменяясь черной пустотой.
Кто-то схватил Палмера за локоть. Повернувшись, он увидел Хэпа, который слегка отстал, чтобы поравняться с ним. Лицо друга подсвечивал болтавшийся на его шее дайверский фонарь, настроенный на минимальную яркость.
– Молчуна из себя строишь? – прошипел Хэп, голос которого заглушали платок и ветер. – Крутым хочешь показаться?
Палмер поправил тяжелый дайверский рюкзак за плечами, чувствуя, как взмокла от пота рубашка под брезентовым мешком.
– Никого я из себя не строю, – ответил он. – Просто задумался.
– Ну так почему бы тебе не развлечься вместе с остальными? Не хочется, знаешь ли, чтобы они сочли тебя каким-нибудь психом или вроде того.
Рассмеявшись, Палмер взглянул через плечо, проверяя, как далеко до ближайшего в цепочке парня и в какую сторону ветер уносит их слова.
– Что, правда? – спросил он. – Не думаешь, что это было бы довольно-таки глупо?
Хэп, похоже, призадумался, а затем что-то буркнул, вероятно недовольный, что подобная мысль не пришла раньше ему в голову.
– Уверен, что нам заплатят за этот нырок? – спросил Палмер, понизив голос и с трудом подавив желание выковырять песок из уха, зная, что от этого будет только хуже. – Как-то нет особого желания, чтобы нас нагрели, как в прошлый раз.
– Нет уж, блин, у этих мужиков есть свой кодекс чести. – Хэп хлопнул его по затылку, смешивая в грязь песок и пот. – Расслабься, ваше высочество. Нам заплатят. Быстренько нырнем, нахватаем немного песка в легкие и в воскресенье будем потягивать напитки со льдом в «Медовой норе».
Намеренное искажение. У автора в тексте «cayote» вместо «coyote».
