веселее, – поправился он.
– Хочешь, мы сделаем это еще раз, а затем пообедаем? – спросила я, проведя пальцем по его груди.
– Это зависит от обстоятельств, – сказал он, схватив меня за руку.
Я не стала спрашивать его, «от каких?», а решила подождать, когда он продолжит.
– Я не ищу чего-то серьезного, Леа. У меня до сих пор не все в порядке с головой после…
– После твоей предыдущей девушки? – ухмыльнулась я и поцеловала его. – Не принципиально, – выдохнула я ему в рот. – Разве я кажусь тебе девушкой, которая ищет серьезных отношений?
– Ты кажешься мне девушкой, с которой не оберешься проблем, – усмехнулся он. – Когда я был ребенком, моя мать говорила мне, чтобы я никогда не доверял рыжеволосым женщинам.
Я нахмурилась.
– Она могла сказать это только по двум причинам.
Калеб вскинул брови.
– И по каким же?
– Либо твой отец спал с рыжей, либо она сама рыжая.
Я словно захмелела от его усмешки. На этот раз она дошла и до его глаз.
– Ты мне нравишься, – сказал он.
– Это отлично, бойскаут. Это просто отлично.
Глава 5
Через два дня после того, как Калеб улетел в командировку, моя мать собирает свои вещи и сообщает мне, что она тоже улетает.
– Ты это серьезно? – говорю я, глядя, как она застегивает молнию на своем чемодане. – Ты же сказала, что хочешь остаться и помочь.
– Тут слишком жарко, – отвечает она, дотронувшись до своих волос. – Ты же знаешь, я терпеть не могу здешнее лето.
– У нас же кондиционер, мама! Мне нужна твоя помощь.
– Ты справишься, Джоанна.
Я слышу в ее голосе легкую дрожь. У нее начинается одна из ее депрессий. Кортни знала, что надо делать, как вести себя с ней, когда происходит такое. А я в таких случаях только усугубляю дело. Но Кортни здесь нет. Здесь только я. Так что иметь дело с нашей матерью придется мне.
Я пожимаю плечами.
– Хорошо, давай отвезем тебя в аэропорт. Так или иначе в полночь возвращается Калеб.
Что ж, ладно. Пусть она сбегает в свой особняк в Мичигане и киснет там, глотая таблетки так, будто это драже «Тик-так».
Возвращаясь из аэропорта, я увеличиваю громкость радио, чувствуя себя как птица, которая впервые вылетела из своего гнезда. Но через пять минут этого блаженства Эстелла начинает орать на своем сиденье. Что это значит? Она что, голодная? Ее укачало? Она мокрая?
Я почти забыла, что она там… здесь… что она есть на этой планете… в моей жизни.
Я делаю несколько упражнений Кегеля и с горечью думаю о Калебе – о Калебе, который свободен от забот о ребенке и который нежится сейчас на багамском солнце, пьет свой любимый виски «Бруклэддич» и ест крабовые котлетки. Это несправедливо. Мне нужна няня; ну почему он не может этого понять?
