истории, за которые учитель ставил ей неизменно те же вдохновляющие пятёрки. Однако больше всего она любила уроки пения.
Лето в Великокнязевке, куда отчима послали работать по партийной линии, запомнилось ей как царство волшебной природы: кругом – лес в ореоле сказки, а сразу за селом пестреет луг в цветах. Ей часто представлялось во время веселья, что поле – сцена, а темнеющая стена деревьев до неба – декорации. Здесь дети любили проводить всё время каникул.
– Каких только цветов там я ни встречала! Такого изобилия не было нигде. Синие колокольчики, жёлтые, оранжевые и красные саранки… Кукушкины ботинки, фиолетовые, – прекраснее цветов я не встречала! Одни отцветали – другие появлялись. А васильки и ромашки радовали всё лето. Мама отправит меня играть с Валей и Валерой – и весь день мы там под открытым небом резвимся. Много было у меня подружек в те годы. Меня дети любили, и я была счастлива. Ещё на уроках пения в школе учительница обратила внимание на мой голос, и так повелось, что при любом удобном случае дети меня просили: «Лида, спой!». Вот и на лугу так же бывало. Играем, носимся, потом сядем в кружок венки плести, сказки рассказывать да петь свои любимые песенки. И не было отбоя от просьб: «Лида, спой!». Я – пела, подружки – слушали.
Она просыпалась, выходила на высокое крыльцо дома, и первое, что встречала, – утопающий в цветах соседний двор. Там женщина высаживала разноцветные вьюнки. А изгородь и стена её дома были увиты плющом. Дом был обнесён забором, тоже увитым зеленью и цветами. Лида приходила туда, останавливалась на дорожке внутри этого цветущего мирка с замиранием сердца и не могла ни надышаться цветами, ни налюбоваться ими. И такой медовый запах стоял во дворе – не хотелось покидать это райское местечко. Всегда приветливо встречала её хозяйка цветника. У неё не было детей, она подружилась с гостьей. Прополоть вместе клумбу, полить цветы – удовольствие.
– В нашем доме в тот период было и красиво, и чисто. Даже с домработницей жили. Отчим всегда работал начальником, и так было в те годы принято у занимающих посты. В доме запомнился расписной деревянный сундук, узорами он походил на огромную шкатулку. В нём лежали платья, одно – лучше другого, мамины и мои, отрезы шёлковых и крепдешиновых тканей. Мама мне постоянно шила, как и себе. Каждый день начинался с обнов. В комнате стояло высокое трюмо в деревянной резной оправе. Таня, и твоя бабушка, собираясь куда-нибудь, наряжалась, сплетала свою косу перед ним. Потом надевала туфли на высоких каблуках и уходила из дома. Я смотрела ей вслед с восхищением.
Сколько раз мне доведётся ещё про бабушку это слышать! И всё было мало: говори, мама, говори о ней, узнавшей после «почём фунт лиха»…
– Не переводились в доме фрукты, сладости. Всё было в изобилии. И как война это всё уничтожила?!
Из просветов взрослой жизни – 1955-й год.
– Меня направили в Москву учиться на курсы сушильного мастера. Вдруг ожили школьные навыки, с удовольствием готовила задания, охотно отвечала на занятиях. Отличница, и такая успешная – единственная на курсах!
