сияло.
И тут всё поле взорвалось ликованием: «Кончилась!!! Война – кончилась!» – подхватили все на огородах. «ПОБЕДА!!! УРА!!!». Ликующий смех и взрыв счастья безмерного – до небес. И наша вестница, рождённая третьего июля сорок первого, смеялась громче всех: ей был абсолютно ясен, пронзительно доступен смысл этих слов.
– Аллочка и читать научилась очень рано, к пяти годам, а ведь никто её не учил чтению. Не до неё было. Первое же слово, которое она прочитала, поразило нас. Валя сидела за столом и листала книжку библиотечную, Алла крутилась возле неё. Когда Валя книгу закрыла, Алла притихла, уставившись на обложку, замерла, и вдруг в тишине мы услышали:
– Го-гóль.
– Что? Что ты сказала? – подскочила Валя от изумления.
– Гогóль, – уже отчётливо, на одном дыхании, акцентируя на втором слоге фамилии, с достоинством повторила наша Аллочка. Мы с Валей зашлись в хохоте от такого ударения! Не веря, что она сама прочитала фамилию писателя, стали просить её читать другие слова в книге, и она с тем же успехом показала своё умение.
– Да когда же ты научилась? – спрашивали мы её хором.
– Да сегодня и научилась, – отвечала она.
Это страшное слово «голод»
Украденную бабушкой утку в войну тётя Алла помнит – этот эпизод в её памяти существует, как вживлённый чип: настолько часто она вспоминала о нём. Собрались люди возле их двора, готовые от своего негодования к самой дикой расправе с воровкой. Нашли косточки и перья на свалке, завёрнутые для маскировки в лоскут от детского старого платьица, – улика помогла определить, кто украл утку. Однако бабушка отчаянно всё отрицала. И вот спустя некоторое время к играющей на улице трёхлетней Аллочке подобралась та самая жертва, у которой бесследно эта утка пропала.
– Алла, а ты утку ела? – вкрадчиво спросила она девочку.
– Ела, – простодушно отозвалась Алла на вежливый интерес.
– Вкусная?!
– Вкусная! – радуясь воспоминанию, воскликнул ребёнок.
Ох, что там снова началось!!! Правда, до суда дело не стали доводить – ограничились предупреждением: пожалели, значит…
Володин калым
Это произошло уже после войны – только для их большой семьи ничего не изменилось: та же нищета, всё тот же голод…
В один из зимних вечеров с прогулки не вернулся Володя. Ему тогда было лет десять, не больше. Хоть ростом он, выше среднего, отличался сильно от ровесников, оставался всё-таки ребёнком – стоило взглянуть в его лицо. Однако тот, кто воспользовался Володиной доверчивостью, видимо, в лицо не взглянул, а может, и взглянул, только было ему безразлично, что станет с ребёнком в результате наглого обмана.
У Володи были самодельные санки. Дед Яков смастерил их для мальчиков – катались по очереди, а в тот самый день именно Володя воспользовался санками. Другие не решились
