отозвался из угла, легким узлом повязывая шейный платок под открытым воротом спортивной рубашки:
– Я буду собирать ваши изречения, если вы позволите.
Обращено ко мне. Они моются, банятся, оттираются. Жагала сраму. Совесть. А пятно все на месте.
– Это отлично сказано, что треснувшее зеркало служанки – символ ирландского искусства.
Бык Маллиган, толкнув Стивена ногой под столом, задушевно пообещал:
– Погодите, Хейнс, вот вы еще послушаете его о Гамлете.
– Нет, я в самом деле намерен, – продолжал Хейнс, обращаясь к Стивену. – Я как раз думал на эту тему, когда пришло это ветхое создание.
– А я что-нибудь заработаю на этом? – спросил Стивен.
Хейнс рассмеялся и сказал, снимая мягкую серую шляпу с крюка, на котором была подвешена койка:
– Чего не знаю, того не знаю.
Неторопливо он направился к двери. Бык Маллиган перегнулся к Стивену и грубо, с нажимом прошипел:
– Не можешь без своих штучек. Для чего ты это ему?
– А что? – возразил Стивен. – Задача – раздобыть денег. У кого? У него или у молочницы. По-моему, орел или решка.
– Я про тебя ему уши прожужжал, – не отставал Бык Маллиган, – а тут извольте, ты со своим вшивым злопамятством да замогильными иезуитскими шуточками.
– У меня нет особой надежды, – заметил Стивен, – как на него, так и на нее.
Бык Маллиган трагически вздохнул и положил руку Стивену на плечо.
– Лишь на меня, Клинк, – произнес он.
И совсем другим голосом добавил:
– Честно признаться, я и сам считаю, ты прав. На хрена они, кроме этого, сдались. Чего ты их не морочишь, как я? Пошли они все к ляду. Надо выбираться из этого бардака.
Он встал, важно распустил пояс и совлек с себя свой халат, произнося отрешенным тоном:
– И был Маллиган разоблачен от одежд его.
Содержимое карманов он выложил на стол со словами:
– Вот тебе твой соплюшник.
И, надевая жесткий воротничок и строптивый галстук, стыдил их и укорял, а с ними и запутавшуюся часовую цепочку. Руки его, нырнув в чемодан, шарили там, покуда он требовал себе чистый носовой платок. Жагала сраму. Клянусь Богом, мы же обязаны держаться в образе. Желаю бордовые перчатки и зеленые башмаки. Противоречие. Я противоречу себе? Ну что же, значит, я противоречу себе. Ветреник Малахия. Его говорливые руки метнули мягкий черный снаряд.
– И вот твоя шляпа, в стиле Латинского квартала.
Стивен поймал ее и надел на голову. Хейнс окликнул их от дверей:
– Друзья, вы двигаетесь?
– Я готов, – отозвался Бык Маллиган, идя к двери. – Пошли, Клинк. Кажется, ты уже все доел после нас.
Отрешенный и важный, проследовал он к порогу, не без прискорбия сообщая:
– И, пойдя вон, плюхнулся с горки.
Стивен, взяв ясеневую тросточку, стоявшую у стены, тронулся
