«Самаритен», на окнах домов решетчатые ставни, везде насекомые, которые едят вас поедом с утра до вечера, солнце висит так высоко, что тени не бывает, жара как в печке для обжига гипса, фрукты… о, эти фрукты, такое чувство, что ешь консервированный скипидар! Месяц назад я трясся от холода, а теперь у меня облезли уши и облупился нос… Ну и страна!
Женщина с уставшим лицом, бледная, в трауре с головы до ног, печально улыбаясь, слушала эту тираду, которую выпалил на одном дыхании высокий двадцатилетний парень, чей неподражаемый акцент выдавал в нем жителя парижских предместий.
– И будто этого мало, тут еще и попугаи с обезьянами в каждом доме, орут с утра до ночи, хоть уши затыкай. А на каком языке тут говорят! Можно подумать, что разговариваешь с овернцами, которые что-то талдычат на своем наречии, не иначе. «Таки», «лугу», «лугу», «таки», только это и слышишь, что тут можно разобрать! А что они едят? Рыба жесткая, как подошва, да каша, похожая на пюре, от одного взгляда на нее просто в дрожь бросает!
И все же это сущие пустяки по сравнению с тем счастьем, которое мне доставило наше путешествие! Сколько воды! Боже, сколько воды! А ведь я-то не бывал даже в парке Сен-Мор в разгар сезона, а Сену видел только в Сент-Уэне. Говорят, что путешествия закаляют молодежь. Надеюсь, что я еще достаточно молод, чтобы наше закалило меня.
Но я разболтался, как большой попугай, с которым сегодня утром мне вздумалось поиграть в «лети, птичка», а он прокусил мне палец. Все это не важно, я умолкаю, не ровен час разбужу детей, им вроде бы неплохо спится в этих странных штуках, которые тут называют гамаками.
– Но я не сплю, Николя, – раздался детский голос из-под москитной сетки, натянутой над одним из гамаков.
– Ты проснулся, малыш Анри? – спросил Николя.
– Я тоже не сплю, – сказал другой голос.
– Надо спать, Эдмон. Ты же знаешь, тут говорят, что днем надо оставаться в постели и не выходить на улицу, чтобы не получить солнечный удар.
– Я хочу пойти искать папу. Мне скучно все время лежать.
– Будьте умницами, дети, – сказала в свой черед незнакомка. – Мы отправимся завтра.
– О, правда, мамочка? Как я рад!
– Мы снова поплывем по воде, скажи?
– Увы, да, мой дорогой…
– Значит, меня снова будет тошнить… Но потом я увижу папу.
– Можешь считать, что это дело решенное, правда, мадам Робен? Завтра мы уедем из этой негритянской страны, которую у нас называют Суринамом, а местные считают, что это Парамарибо. Наши морские ямщики зря времени не теряют. Мы отбыли из Голландии чуть больше месяца назад. Здесь мы провели едва четыре дня – и вот опять в дорогу, навстречу патрону! Если честно, я рад уехать отсюда. Там, куда мы направляемся, может, и не лучше, но по крайней мере мы будем все вместе. И все же, мадам, вы по-прежнему ничего не знаете?
– Нет, мой милый друг. Временами мне кажется, что я грежу, так стремительна
