гипертонией. Она его и доконала в эвакуации, в Бугульме. То ли в самом конце 1941 года, то ли в самом начале 1942-го. Кто тогда думал о каких-то там медицинских пиявках? Не до Дуремаров было.
В памяти моей остался также поход с дедушкой Иудой на спортивный праздник, состоявшийся на каком – то стадионе. Впрочем, у меня в памяти застрял лишь один его фрагмент, связанный с самым концом спортивного мероприятия, когда стройные ряды физкультурников вдруг распались, и они разбежались по всему футбольному полю. А вот о мороженом, которое дедушка купил мне на стадионе, я не помню ничего. Как я узнал впоследствии, родители мои выразили дедушке своё неудовольствие по этому поводу – из-за этого холодного лакомства я мог серьёзно простудиться. К счастью, этого не случилось.
Как видите, уже начало моей «анкетной» биографии прямо указывает на мою принадлежность к еврейскому мещанству, если, конечно, оперировать понятиями дореволюционной России. Если же взять на вооружение понятия советской эпохи, то мои родители принадлежали к трудовой интеллигенции или, если угодно, к социальной группе, именуемой «служащие». Как кому нравится.
Если далее придерживаться этой же бюрократической формалистики, неразбавленной кое-какими автобиографическими фактами, то получится примерно так:
1944–1954: школа;
1954–1959: Московский (ныне Красноярский) институт цветных металлов и золота имени М. И. Калинина и т. д., и т. п.
В общем – лаконично и откровенно скучно. Да таких, как я, в СССР (а сейчас и в России) миллионы и миллионы. Короче, массовка. Но это лишь видимая часть айсберга, сформированного сотнями и сотнями фактов, составивших моё бытие, фактов на первый взгляд вроде бы и малозначительных, но зачастую весьма весомых, если взглянуть на них с учётом их мистической составляющей, с учётом вышеупомянутых и приводимых ниже карт – событий.
В дальнейшем, излагая свою биографию более или менее в хронологическом порядке, я тем не менее разобью её на некое количество жизненных периодов, каждый из которых внёс свой вклад в осознание моего предназначения в подлунном мире. Итак, период.
№ 1 – от… зачатия до 22 июня 1941 года
Да-да! От зачатия! Я, разумеется, никоим образом осознать его не мог, никоим образом, но нечто, случившееся сразу после бракосочетания моих родителей и оказавшее сильнейшее влияние на всю мою жизнь, было доведено со временем до моего сведения моей матерью. А произошло вот что.
Родители мои, расписавшись где-то в мае 1935 года, отправились в свадебное путешествие на Кавказ – в Теберду. (Замечательное место, в котором и мне довелось побывать пару раз в разные годы.) На турбазе, где молодожёны поселились, вместе с ними проводил свой отпуск и некто Авдиев, Всеволод Игоревич, в то время сотрудник Музея изобразительных искусств имени А. С. Пушкина, в котором он, востоковед по образованию, заведовал отделом древнего Востока. Впоследствии этот человек стал профессором, доктором исторических
