о фамилии Вейцман.
Из роддома на Солянке меня привезли в квартиру покойного деда, находящуюся в доме, стоящем на углу большого Харитоньевского переулка и улицы Чаплыгина. Впоследствии рядом с этим строением появилась «Табакерка» Олега Табакова – маленький театрик, основателем и бессменным руководителем которого до самой своей смерти являлся этот популярный артист театра и кино. Много лет спустя мне довелось встретиться с этим человеком, но не в «Табакерке», которую я посетил пару раз отнюдь не как зритель, а в накопителе… одесского аэропорта. Случилось это в начале марта 1989 года. Но об этом, естественно, после, как и о моей неожиданной встрече 6 ноября 1959 года с… маршалом Георгием Константиновичем Жуковым. Естественно, последний и не подозревал, что встретился со мною.
Дом, в котором жил мой дед, был построен на исходе НЭПа. Это был кооперативный кирпичный дом; впрочем, где-то, уже в тридцатых годах прошлого века, кооператив был ликвидирован, а его обитатели превратились из владельцев квартир в квартиросъёмщиков. Среди жильцов этого дома было несколько весьма известных тогда людей, как-то – академик Чудаков, Теодор Кренкель, знаменитый папанинский радист, и литератор Дыховичный. В этом доме я прожил до начала 1939 года. Затем, вплоть до настоящего времени, я, с перерывом на эвакуацию (июль 1941 – ноябрь 1943), жилец одной и той же квартиры дома № 5 на улице Климашкина, именовавшейся изначально Курбатовским переулком. Впрочем, если уж быть очень точным, моё вселение в эту квартиру после возвращения из эвакуации состоялось, насколько мне помнится, только в 1945 году. Сегодня я, не без некоторого основания, именую моё двухгодичное обретание на Харитоньевском заключением в… СИЗО, а последовавшее затем многолетнее пребывание моё в месте моего теперешнего проживания – отбыванием пожизненного тюремного заключения. Режим этого заключения в разные годы был, естественно, разным, начиная, так сказать, от общего (коммунального, если хотите) и кончая теперешним – что-то вроде колонии – поселения. Но отчего же такие странные аналогии? Я подозреваю, что моя теперешняя инкарнация не что иное, как наказание, назначенное мне за самоубийство, совершённое мной в моей предыдущей жизни. Был я тогда очень крупным поэтом, но запутался в разного рода обстоятельствах, не справился с управлением жизненной телеги и преднамеренно пустил её под откос – дескать, пошло всё к такой – то маме! Короче, свою жизнь я сравнил бы с пребыванием в некой шарашке, назначенной мне высшей потусторонней силой в качестве места отбытия наказания, причём условия отбытия его были не такими уж и суровыми, и закрытый тригон прямое тому подтверждение. В шарашке этой я должен был не столько страдать, сколько работать, искупая самовольный уход из материальной реальности, именуемой вселенная.
О моём пребывании в Харитоньевком «СИЗО» у меня лично не сохранилось ровным счётом никаких воспоминаний, хотя впоследствии, уже подростком и молодым человеком, я много раз там бывал. И не без удовольствия.
