Пасьянс судьбы, или Мастер и Лжемаргарита. Эмиль Вейцман
Чтение книги онлайн.
Читать онлайн книгу Пасьянс судьбы, или Мастер и Лжемаргарита - Эмиль Вейцман страница 54
Итак, судьба вынула из колоды очередную карту – факт под номером 11 и присоединила её к остальным картам этого вида, картам, как бы предъявленным мне. Диссидентство. Что ж, тут всё по делу – ибо в этом мире каждый еврей, как правило, в чём-то да диссидент. Многие мои соплеменники стараются скрывать эту черту своего характера, но мне, ярко выраженному экстраверту, это не очень удавалось. Диссидентство так и пёрло из меня, и, как следствие, мне частенько приходилось слышать в свой адрес: «Таких, как ты, следует искать в реке вверх по течению, если ранее ты утонул». Кстати, тонуть мне приходилось, но меня спас деревенский мальчишка, оказавшийся неподалёку. Между прочим, на помощь я не звал, просто мой спаситель заметил, что со мною непорядок – моя голова то появлялась над водой, то исчезала. Дело было в пионерском лагере; в то время я ещё не научился плавать. Другой бы на моём месте мог и погибнуть, не имея в своей натальной карте «закрытого тригона», этого оберега, хранящего человека от ударов судьбы или существенно их смягчающих.
Итак, математика «просигналила», настало время просигналить и литературе. Первый «литературный звоночек» случился в девятом классе, в ходе экзамена по письменной литературе. Сейчас я уже не помню точного названия выбранного мной сочинения, помню лишь, что оно касалось показа нелёгкой жизни народных масс в творчестве Некрасова. Поэзия Некрасова мне всегда очень нравилась. Что и говорить, талантливейший поэт! При раскрытии темы я опирался в первую очередь на его поэму «Кому на Руси жить хорошо». По ходу написания сочинения на некрасовские темы на меня вдруг, что называется, нашло. Вместо того, чтобы изложить общепринятую точку рения, я принялся фантазировать, всё более и более воспламеняясь. Одного из героев поэмы, Якима Нагого, я назвал народным трибуном, затем вспомнил про Степана Халтурина, а после ещё то ли про кого-то, то ли про что-то. Короче, меня понесло. Как потом довёл до моего сведения мой одноклассник Абрам Сапожников (его родная сестра Маня преподавала у нас в школе немецкий язык), моё творчество вызвало при проверке сочинения дружный смех преподавателей вперемешку с их недоумением – он что, немного тронулся? Впрочем, обошлось – мне влепили тройку и посоветовали в следующий раз хорошенько подумать, прежде чем ударяться в подобного рода фантазии.
Следующий раз случился ровно через год, опять-таки на экзамене по письменной литературе, когда я снова писал сочинение, связанное с творчество Некрасова. Это был уже выпускной экзамен по письменной литературе, и, подобно, Владимиру Владимировичу Маяковскому, к которому весьма возможно имею самое прямое отношение, я «наступил на горло своей собственной песне», не позволив себе никаких вдохновений. На этот раз мне поставили четвёрку, хотя и тут не обошлось без небольшой накладки – я как-то неуклюже закончил мой экзаменационный опус.
Да что там школьное сочинение! Ещё будучи