трактор, – скомандовал капитан одному из омоновцев. – Сгоняем посмотрим.
Это уже приказ, прозвучавший вполне серьезно и по-деловому. А после приказа снежками не бросаются. Омоновец бегом направился к проходу в стене, над которой возвышалась серо-зеленая башня БТРа.
Рядом с операционной палатой гарнизонного госпиталя в Ханкале, на стандартной больничной низенькой скамейке для ожидающих, устроились двое. Первый, старший опер республиканского управления ФСБ подполковник Рамазан Хожаев. Рядом с ним вытянул ноги второй опер, прикомандированный из Москвы капитан Виктор Трапезников. Подполковник держится более сдержанно и сидит прямо. Капитан, как обычно бывает с прибывшими из головной организации, понимает, что эта сдержанность вызвана его присутствием, но сам чувствует себя вполне раскованно. Не видит причин чувствовать стеснение.
Дверь вскоре открылась, и вышел полковник медицинской службы, на ходу снимая белый халат, – заведующий хирургическим отделением.
– Это вы меня дожидаетесь? Который из вас следователь? – не глядя на вставших при его появлении офицеров, спросил полковник и махнул рукой кому-то в другой конец коридора, привлекая внимания и жестом прося подождать.
– Следователь, товарищ полковник, еще не приехал. У него выезд в район… Там серьезное происшествие. Как вернется, займется этим делом. Пока занимаемся мы… Что с раненым? Вы не будете сами оперировать?
– Вы считаете, что заведующий отделением оперирует всех подряд? – исподлобья глянул полковник и вздохнул: – Жестоко ошибаетесь. Я большей частью, к сожалению, администратор. А здесь, в Ханкале, – администратор трижды… Но я иногда оперирую… только самых тяжелых…
Обреченный вздох показал, что полковнику-хирургу не слишком нравится быть администратором, но он мирится с этим, потому что находится в Ханкале только в длительной командировке.
– А наш подопечный?
– Видимых травм у него нет. Просто основательно избит. И еще… Вам это будет интересно… Он недавно перенес операцию. Похоже, что пластическую. То есть сменил свою внешность. Шов один разошелся. Мы посмотрели, шов слишком интересный, скрытый. И не подумаешь, что это операционный шов. Естественно, проверили. Есть и другие характерные швы. Это как раз по вашей линии. Я попросил дежурного сообщить командованию. Так вы из прокуратуры или из ФСБ?
В Чечне и прокурорские работники, и сотрудники ФСБ ходят в одинаковой с войсковиками камуфлированной форме, чтобы не «светиться» издали. Только знаки различия в петлицах собственные. Но петлиц под халатами, как и погоны, не видно.
– Из ФСБ, – ответил капитан.
– Да, значит, это по вашей линии.
– Что он сам говорит? Что с ним случилось?
– Он ничего не говорит. Он почти без сознания. По крайней мере, на вопросы не отвечает, хотя реакция на боль положительная. Не пьян. Может быть, наркота. Но я не уверен. То есть зрачок расширяется. В наркотическом опьянении чаще всего этого не бывает. Хотя все зависит от вида наркотика…
