оглядывая привычное моему взору помещение, я осознал с тревогой, что меня привело сюда нечто другое. А когда мой взгляд упал на миниатюрные босые стопы с номерком, выглядывающие из-под простыни, я ощутил, как это беспокойное чувство усиливается. Моё врождённое бесчувствие, стократ обострённое в связи с непростой работой в морге, стремительно покидало меня именно в тот момент, когда я особенно в нём нуждался. Словно против своей воли, я медленно подошёл к катафалку и, откинув простынь с её бескровного личика, вновь принялся взволнованно рассматривать эти детские черты. Отчего же она умерла? И почему это не даёт мне покоя? Интересно, явятся ли за ней её родные? А если нет, что тогда? Мне придётся заказать для неё совсем крохотный, почти детский гробик и самому заняться её похоронами. Какие цветы она любили при жизни? Для неё я купил бы белые лилии – цветы Девы Марии – но мистер Каннинг явно не одобрит такие траты, а я не располагаю достаточными финансами для этого. Но что за глупые мысли? Безусловно, если у несчастной никого нет, я позабочусь о том, чтобы достойно проводить её на тот свет. Но ничего особенного для неё я делать не стану. Нет ничего глупее того, чтобы проникаться чувствами к мертвецам. Однако я всё-таки должен купить ей какое-нибудь простенькое платьице. Когда бедняжку нашли, на ней были какие-то ветхие лохмотья, покрытые личинками насекомых, так что я поспешно бросил эту ветошь в топку – ещё не хватало, чтобы здесь развелась всякая зараза.
С тяжёлым вздохом я покрыл лицо девочки простынёй и отошёл к столу, пытаясь успокоить свои мысли. Был уже поздний час и я полагал, что мистер Каннинг ушёл домой – он не имел привычки прощаться со мной перед уходом, поэтому я никогда не знал наверняка, где он находится – однако за дверью вдруг послышались чьи-то шаги. Насторожившись, я прислушался, впрочем, тут же облегчённо вздохнул. Это был голос мистера Каннинга, он обсуждал что-то с неизвестным мне человеком. Удивлённо взглянув на часы, я задумался, кто бы это мог быть. В столь поздний час мы уже не принимаем посетителей, а полисмены Скотланд-Ярда уже, скорее всего, предавались спокойному отдыху в своих постелях – ведь если бы не любовь наших служителей порядка ко сну, то большинство лондонских преступлений не только было бы раскрыто, но и своевременно предотвращено.
– Совсем свеженькая. Только на рассвете привезли. – донеслось до меня из-за двери. – Ещё нетронута. Да, это точно. Мы уже проверили.
Пока я пытался уловить суть этого разговора, дверь распахнулась, и в мертвецкую вошёл мистер Каннинг, а следом за ним важно шагал ужасно полный джентльмен в костюме из дорогого сукна.
– А-а, вы здесь? – с неприятным удивлением протянул директор, кинув на меня отчего-то недовольный взгляд. – Отчего вы ещё не спите в такой час?
– Я решил немного прибраться. – неловко промолвил я, ощущая, что не совсем честен в этот момент.
– Похвально, Ламб, похвально. –
