и Эрна молча кивнули.
***
Элиде ещё раз тщательно проверила витализатор. Всё на месте. На койке, опутанное проводами, лежало тело Сергея. Сколько она обивала пороги госучреждений, чтобы его достали из-под снегов. Даже в общественные организации обращалась. И вот, наконец, тело перед ней. И прекрасно сохранилось, что неудивительно. Всё-таки двадцать лет в ледяном панцире…
Девушка хорошо помнила тот день, когда во дворе дома приземлился военный аэробус, и оттуда вышли родители, а с ними – молодой человек в форме спецназовца. Её, испуганную шестилетнюю девочку, быстренько схватили за руки и завели вовнутрь. Только успели это сделать, как раздались выстрелы. Спецназовец упал на красный песок. Тогда отец велел матери заводить мотор, а сам затащил раненого вовнутрь и закрыл люк.
Помнила Элиде и сам полёт, как снизу с бешеной скоростью проплывали пески, горы, каньоны. Вслед неслась канонада выстрелов. Сергей стонал, просил выпустить его наружу.
Мать пыталась его ободрить, но он шептал, что умирает, а вчетвером им от погони не уйти – аэробус не разгонится, потому как не рассчитан на четверых.
"Ради ребёнка… сделайте…" – были его последние слова.
Тогда отец открыл люк:
"Спасибо тебе за всё, Серёжа! Прости…"
Сквозь иллюминатор Элиде видела, как тело Сергея погружается в снежный сугроб из замёрзшего азота. Отец впервые в жизни плакал…
"Всё! Довольно воспоминаний!" – одёрнула девушка сама себя.
Сейчас главное, чтобы эксперимент удался. Это будет сенсация! Впрочем, это мало волновало девушку. Главное, человек, который спас её и её родителей во время так называемой "контртеррористической операции", может вернуться к жизни.
Проклятие подруги
– Будь ты проклята! – кричала Люся, бросая скомканный лист мне в лицо. – И ты, и Алёна, и эта дрянь!
Люся и Алёна – мои подруги. Особа, упомянутая как "эта дрянь" – никто иная как украинская лётчица Надежда Савченко, имевшая неосторожность подписаться в письме своим именем и фамилией. Люся её терпеть не может, особенно после того, как в Донецке погиб её троюродный брат вместе с женой. С тех пор она мечтает о том дне, когда эту даму в военной форме повесят на ближайшей берёзе. Спросите: какого лешего я вздумала писать Надежде письма, а тем более показывать подруге её ответы? В том-то и дело, что не писала я ей. Мою поэму "Песнь о матросе Кириллове" отправила ей Алёна, с моего согласия. Впрочем, имелась в виду не конкретно Савченко, а вообще политзаключённые. Что ж, пусть читают – я не против. Просто Надежде моя поэма понравилась, и она решила об этом написать. Разве я виновата? Я только успела распечатать письмо, что переслала мне Алёна, как Люся пришла в гости. Она знала, что моего Колю только что забрали в армию, пришла по-дружески поддержать. Но увидела распечатку. И вместо поддержки – истерика, проклятия, хлопанье дверью.
А ведь раньше она такой не была. Сколько её знаю – пятый год уже, с тех пор, как познакомились на одном из поэтических вечеров. Оказалось, мы живём на соседних
