будней, часами лежа без сна, натянув на голову одеяло и представляя себе, как это будет. Наступит, наконец, день, который перевернет всю ее жизнь, и с этого момента все уже будет подругому.
Дашины родители не могли себе позволить поездку на юг всей семьей. Отец, рабочий на лакокрасочном заводе, выпивал, и если вовремя не забрать у него зарплату, так ее и не увидишь, изза этого мать, числившаяся на том же заводе в бухгалтерии, то и дело брала подработку и дома бывала редко, но денег все равно не хватало. Отпуск Мироновы каждый год брали летом и проводили его в деревне, помогая престарелым родителям Веры Ивановны по хозяйству. А хозяйство было немаленькое: корова, куры, кролики, огромный огород, засаженный луком и картошкой. Дашин дед, человек старой закалки, постоянно напоминал старшей внучке, что даром свой хлеб никто есть не будет, прополола грядки – марш в лес, за малиной. В лесу было бы ничего, тихо и красиво, если бы не комары и не злющая крапива. Даша все время ходила искусанная, покрытая волдырями, которые невыносимо чесались. Кожа у нее была тонкая и очень чувствительная, проклятые волдыри долго не заживали. Но что поделаешь? Даром свой хлеб никто не ест.
Младшая Дашина сестра, Светка, была в семье любимицей, ей, со ссылкой на слабое здоровье, перепадали путевки в летние лагеря, а один раз даже на юг, на Черное море. Вернувшись, сестра взахлеб рассказывала о том, как же там, на море, классно!
– Красиво? – допытывалась Даша. – Волны высокие? А какого цвета море?
Сестра затруднялась в описаниях, словарный запас у нее был небогатый, Даша же решила, что в русском языке просто нет таких слов. Так там красиво, на море.
Ее мечты стали еще ярче. Сказка есть, и у нее есть имя: МОРЕ. Ради этого можно пойти на все, на любые жертвы.
– Вот окончишь школу с медалью, так и быть, отвезем тебя на море, – пообещала мать и стала на всякий случай откладывать деньги.
И Даша зубрила ненавистную физику, пыталась понять не менее ненавистную геометрию, воевала с химией, со всеми предметами, которые стояли между Дарьей Мироновой и медалью. Технические науки давались Даше с трудом, и она буквально выбилась из сил на пути к своей мечте. Медаль ей всетаки дали, серебряную. Мать со вздохом сказала, что если так, если не золотая, то надо бы дождаться зачисления. Только когда в списке, вывешенном у входа в институт, обнаружилась фамилия дочери, Вера Ивановна пошла покупать билеты. Разумеется, билетов уже не было, только на самый конец лета, в плацкартный вагон, на боковые полки, да еще у туалета.
Дорога убила половину будущих впечатлений. Даша была измотана физически, поступала она сама, без блата, выпускные экзамены тоже дались нелегко изза того, что она шла на медаль. После зачисления немного отпустило, но все равно изза пережитого стресса начали вдруг выпадать волосы, Даша снимала их с расчески горстями, а потом и месячные пришли с большой задержкой. Живот невыносимо болел, из туалета воняло, то и дело хлопала дверь, дорога казалась нескон чаемой.
Когда же Даша, наконец, увидела море, наступило страшное разочарование. Штормило, явно собирался дождь, вода была свинцовой, волна, накатывая на берег, усыпанный крупной галькой, шипела, словно
