скажу. Но сперва мне бы хотелось услышать твою версию, ты ведь понимаешь, что Таунсенд, если я прямо спрошу его, он ли стоит за розыгрышем, придумает, сколько гадостей сделал ему ты?
Пол почувствовал, как его лицо расплывается в кривой улыбке. Он снова посмотрел на психолога. Он не был уверен, выглядит ли он в этот момент адекватным или Бейкер сейчас потянется к мобильному телефону, чтобы вызвать бригаду со смирительной рубашкой.
– А я делал ему гадости. О, сколько же гадостей я ему сделал. Вы даже не представляете, сколько удовольствия я от этого получил. Вы ничего не сделаете Таунсенду. Вы скажете, что он устроил розыгрыш, а он скажет, что я просто псих. Вы будете проверять, кто же подключился к телефону декана, направляя его звонки на какой-то чужой номер, а Таунсенда идеальное алиби, он не взламывал сеть, это не он изображал чужие голоса. Он просто дал кому-то деньги, каким-то профессионалам. Декан по этой причине пытается запугать всех, чтобы они сознались, потому что специалисты не могут вычислить, кто же подключился к его телефону, чтобы перенаправлять звонки. О да, давайте, расскажите мне, что это был обычный розыгрыш, милый мальчишеский междусобойчик. Этот парень псих! Возможно, я теперь тоже псих, так давайте, закрывайте меня в сумасшедшем доме. Вы ведь это сделаете со мной, верно? Не с ним, он всегда выходит сухим из воды.
Пол вскочил с места и зашагал нервно из угла в угол. На полу было несколько игрушек, он остановился над плюшевым зайцем, ему хотелось что-нибудь разорвать, но даже в этом состоянии он не был способен причинить боль не только живоми существу, но и его подобию. Он схватил с пола пластиковый пенал из-под фигурок, и временами бил в него, словно отсчитывая такт.
– В первом классе колледжа он первым предложил дружбу, когда пришли результаты с первых тестов. Насчёт тестов я понял позднее. Я стал приглашать его домой и не мог понять, какого чёрта со мной постепенно перестают дружить остальные. Где-то в апреле Малькольм Додсон, чистая душа, подсел ко мне во время ланча и вдруг сказал: «А у тебя вообще не несёт чесноком изо рта». В тот день я не ел чеснока. Я не ел чеснока всю неделю, если не весь месяц. Тогда я спросил его, с чего он взял, что от меня будет пахнуть, и он сдал Дора. Я попытался с ним поговорить… Тот, разумеется, сказал, что Малькольм всё выдумал и хочет нас поссорить, но я уже заподозрил неладное. О, чёрт, хватит на меня смотреть так, будто мне всё кажется, и я тут пересказываю фантазии.
– Я вовсе не смотрю на тебя подобным образом, Пол.
– Я не порвал с Дором, попытался только общаться с ним поменьше. Но стоило мне начать обращать внимание, как я увидел, что стоит мне хоть с кем-то наладить общение, как Дор начинал усиленно искать дружбы того мальчика или девочки. А потом этот человек прекращал общение со мной. Некоторые слухи до меня доходили, но не так уж много. Он делал перед всеми вид, что дружит со мной из жалости, а учусь я хорошо потому, что у меня психические проблемы, даже не синдром Аспергера, а первые признаки шизофрении и я постоянно принимаю таблетки. Но мои якобы проблемы не лишили бы меня друзей,
