оторвать от Ольги глаз. Он просто пожирал ее, не замечая того, как Мурат, отвернувшись от Ольги, довольно сухо сказал:
– Вы сегодня рано, на удивление. Обычно вы всегда опаздываете.
Мурат спешился и, дернув за ногу окаменевшего Косыгина, подошел к сестре. Она жеманно раскинула руки в стороны для объятия и прижалась к Мурату всей своей пышной грудью, приподняв одну ножку, не спуская глаз с Косыгина, неловко спускавшегося с жеребца. На ее лице играли манящие ямочки, а ресницы то и дело взлетали вверх, когда она пыталась поймать взгляд брата.
– Ну, же, Муратик, что ты опять такой мрачный? Чем я уже успела тебя рассердить? – щебетала Ольга, бросая взгляды то на брата, то на поручика. – Не хочешь ли ты меня познакомить со своим приятелем? Это как-то невежливо, – она отстранилась от брата и, продолжая держать его за руки, вновь устремила взгляд на Косыгина.
«Бедный Косыгин», – подумал Мурат, наблюдая, как поручик неловко приблизился к Ольге и, раскланявшись неловко и суетливо, поспешно сжал ее руку для поцелуя, явно тушуясь перед ее красотой.
Ольга наслаждалась этой картиной. Она кокетливо опустила глазки, протянула руку, тихонько поглядывая из-под мягких пушистых ресниц на Косыгина. Ямочки шаловливо играли на ее лице.
– Поручик Михаил Косыгин, к вашим услугам, мадам, – едва слышно проронил Косыгин и впился влажными жадными губами в руку Ольги.
– Мадам? О, нет! – воскликнула очень соблазнительно Ольга, от чего желваки забегали на лице Мурата.– Ольга Павловна, а для вас, мой друг, просто Ольга.
Мурат резко отошел в сторону и дернул за уздцы свою лошадь.
– Мы уже опаздываем, к обеду бы поспеть.
Но в этот самый миг, когда губы Косыгина еще продолжали жадно лобызать Олину ручку, а Мурат уже готов был закинуть ногу в стремя, из экипажа вдруг послышалось кашлянье, а затем показалось помятое старое лицо, искаженное настоящим мучением. Красное то ли от жары, то ли само по себе, с нелепыми бакенбардами, которые нынче уже никто не носил, с большим мясистым носом, лицо вдруг расплылось в улыбке, несмотря на страдальческий вид, и заговорило:
– Правда ли это мой любезный Мурат? Угораздило же уснуть по дороге! – лицо постепенно увеличивалось, по мере того как его обладатель – Пурталес Егор Денисович – медленно, по-стариковски, выползал из коляски. Модный светлый костюм двойка и на английский манер ботинки не могли все же скрыть тяжести его походки и почтенный возраст. Пурталесу было за семьдесят, дорога видно совсем разбила его.
Услышав мужа, Ольга мгновенно изменилась в лице: улыбка резко исчезла с лица, она молниеносно отдернула руку и сильнее отвернулась от экипажа, практически став к старику спиной. Косыгин выпрямился в струнку, бросая взгляды то на Ольгу, то на ее мужа, так внезапно помешавшему ему созерцать богиню. Мурат же, напротив, с облегчением посмотрел на Пурталеса, радуясь, что появился и образумил
