что определить национальность этих двух незнакомцев – задача не из легких. Они не англичане, не французы и не немцы – вот все, что можно утверждать наверняка. Однако я склонен предполагать, что и капитан, и его помощник – уроженцы южных широт. В обоих есть что-то от южан. Судя по внешности, они могут быть испанцами, турками, арабами или индусами – сказать что-то более определенное пока не берусь. Но вот язык их мне совершенно не понятен.
– Как жаль, что невозможно знать все языки мира! – заметил Консель. – Или что все люди не могут говорить на одном языке!
– Нам бы это никак не помогло, – возразил Нед Ленд. – Разве вы не видите, что эти люди говорят на собственном языке, который они изобрели, чтобы издеваться над мечтающими об ужине пленниками! Ведь когда человек изображает, будто что-то жует – открывает рот, двигает челюстями, захватывает зубами и губами невидимую пищу, – всем на свете понятно без слов, что он хочет. И в Квебеке, и на островах Таумоту, и в Париже, и в противоположном конце земного шара это значит одно: «Я голоден! Дайте мне еды!..»
– Увы! Не все такие догадливые… – вздохнул Консель.
Не успел он договорить, как дверь отворилась, и вошел стюард. Он принес нам одежду: куртки и морские штаны из неизвестной мне ткани. Я поспешил переодеться; Нед с Конселем последовали моему примеру.
Тем временем безмолвный стюард – возможно, глухонемой – накрыл на стол и поставил три столовых прибора.
– Ну вот, совсем другое дело! – сказал Консель. – Выглядит многообещающе!
– Не обольщайтесь! – фыркнул гарпунщик. – Чем они могут нас накормить? Какой-нибудь черепашьей печенкой, акульим мясом или бифштексом из морской собаки!
– Скоро узнаем! – не смутился Консель.
Мы сели за стол, где на скатерти были симметрично расставлены тарелки, накрытые серебряными колпаками. Мы определенно имели дело с людьми культурными, и если бы не заливавший комнату электрический свет, я мог бы подумать, что нахожусь в обеденной зале отеля «Адельфи» в Ливерпуле или парижского «Гранд-отеля». Не хватало только хлеба и вина. Вода была чистой и освежающей, но это была всего лишь вода – к огромному разочарованию Неда Ленда. Среди поданных нам кушаний я узнал разные виды рыб, весьма искусно приготовленных. Хотя некоторые угощения, причем отменные, остались для меня загадкой: я так и не смог определить к какому царству – растений или животных – относятся их ингредиенты. Стол был сервирован элегантно и с безупречным вкусом. На каждой ложке, вилке, ноже, тарелке красовалась гравировка в виде буквы, окруженной надписью. Вот ее точная копия:
«Подвижный в подвижной среде»! Девиз как нельзя лучше подходил к этому подводному аппарату, если перевести латинский предлог in как «в», а не «на». Буква N, очевидно, была начальной буквой имени загадочного капитана, чье судно покоряло морские глубины!
Нед и Консель не отвлекались на подобные размышления. Они жадно набросились
