ворвался в легкие и заглушил его.
Мы так и падали оба, хрипя и захлебываясь воздухом. Сердце у меня остановилось и сжалось от инстинктивного страха, подступившего откуда-то снизу к самому горлу. Мозг пронизала одна единственная мысль – смерть. Смерть. СМЕРТЬ. Это слово, словно застыло в мозгу и пульсировало, не пуская в него ни чего более. Лишь спустя какое-то время, мысль о смерти вдруг распалась на множество разных мелких мыслей. Все они были молниеносны и в тоже время настолько сильны, что яркими вспышками озаряли мое сознание своей значимостью и мощью переживаемого впечатления.
Это и страх перед грядущим новым и неизвестным, и страх потери настоящего; и обидное отсутствие радости и восторга от ощущения полета, столь желанного на протяжении всей жизни; негодование и горечь за недоделанные дела; за посрамленное клеветой имя; за слезы и отчаяние матери, узнающей о моей бесславной гибели; и даже такая мелочь, что падая я вывихнул ногу и теперь она болела…
…Мысли эти мелькали одна за другой, а падение все продолжалось и продолжалось…
Потом, до меня вдруг дошло, что все это слишком долго продолжается. Как только, эта мысль осенила меня, я сначала удивился, а затем также молниеносно решил, что это мне только кажется и удар будет вот именно сейчас, когда я подумал, что его долго нет, и удар этот будет ужасно сильный и наверняка очень болезненный. Мышцы мои окаменели от напряжения в ожидании удара.
Вот сейчас… Сейчас… Сейчас…
Через некоторое время я подумал, что черт его знает, может все это будет настолько быстро, что я и не пойму, что мне больно. Но это лишь в том случае если там действительно суша. Если там все же вода, то возможна вполне мучительная смерть.
Теперь мне вдруг впервые за время падения, стало по-настоящему страшно и даже жутко, не инстинктивно, как секунды назад, когда я сорвался в обрыв, а уже именно от полноценного осознания неотвратимости пришедшей смерти.
«Вот какая она»…
…но удара все не было, а полет продолжался и встречный ветер все так же хлестал мне в лицо…
Я, наконец, открыл глаза. Вокруг по-прежнему было жутко темно и дна пропасти видно не было. Ветер сильно бил в лицо. Я изумился происходящему, и тут же спасительная мысль, что это наверно всего лишь сон, вызвала необычайное облегчение. Но ненадолго. Боль в вывихнутой ноге вернула меня в реальность. Во сне – боли нет.
Рядом падал лейтенант. Чуть в стороне и вверху падали шматки земли, видимо отвалившиеся от обрыва во время нашего падения. Самого обрыва, точнее сказать, его стены, которой полагалось быть тут же рядом и мимо которой, мы и должны были сейчас падать в пропасть – не было.
Темнота тоже была довольно странной. Я только теперь понял это. Это скорее даже была не темнота, а темный фон. На этом фоне я отчетливо, как при свете различал лейтенанта и куски дерна, летящие рядом с нами.
Глаза у него зажмурены, лицо искаженно гримасой ожидания,
