дистанцироваться от того, что теперь называлось его преступлениями, а также стали указывать пальцем на своих коллег. Позже, когда оставшиеся в живых члены их семей и бывшие сотрудники начали писать мемуары, они, что неудивительно, создали весьма субъективные биографии, посвященные тому единственному члену команды, который, по их версии, делал все правильно. Сталин и личные отношения с ним героя воспоминаний были центральными, а остальная часть команды играла второстепенные роли и, как правило, была выставлена в дурном свете. Хотя члены команды сами признавали, что в прошлом они работали вместе, но делали это мимоходом и часто неохотно, в то время как их дети почти полностью это игнорировали. Это неудивительно, учитывая, что все подобные тексты были написаны после окончательного и тяжелого распада команды в 1957 году, когда Молотов, Маленков и Каганович пошли одним путем (но не вместе, чтобы избежать каких-либо обвинений в заговоре), а Хрущев – с Микояном и потрепанным Ворошиловым на буксире – другим.
После того как открылись архивы и были опубликованы мемуары, стало ясно, что политическая и частная жизнь Сталина были взаимосвязаны в значительно большей степени, чем это обычно бывает у политических лидеров. Он общался в основном с членами команды, в их кремлевских квартирах или на даче. Так было в первые дни существования команды, когда жена Сталина Надежда Аллилуева была жива, и у него и у многих его коллег были маленькие дети, и это продолжалось после самоубийства Надежды в 1932 году, когда команда и его свояки от двух браков составляли практически весь круг его общения, сосредоточенного вокруг дачи. После смерти Надежды он был одиноким человеком и стал еще более одинок, когда репрессии разрушили семью родственников его жены, в которую он был принят. Ему составляла компанию дочь Светлана, но и это закончилось, когда она выросла и вышла замуж в годы войны. Компания членов команды стала еще важнее для Сталина после войны, и участники оставили незабываемые воспоминания об ужасном насильственном ночном общении на даче (теперь, в отличие от 1930-x годов, уже без жен и детей) и о том, каким тяжелым бременем оно было.
В прежние времена наше представление о Сталине и его команде в основном исходило от Троцкого, который считал, что Сталин – «второсортное ничтожество», а команда вообще «третьесортная посредственность» и вряд ли заслуживает обсуждения. Троцкий издевался над Молотовым и не упускал возможности высмеивать и унижать большинство остальных. Поскольку Троцкий в конце 1927 года был выслан из Москвы, а через два года из Советского Союза, то он знал членов команды только на раннем этапе их карьеры, если вообще их знал. Очевидно, он ошибался в отношении Сталина, который, кем бы он ни являлся, не был ничтожеством или просто продуктом партийной машины. Что касается команды, Троцкий был прав в одном: они не были интеллектуалами-космополитами, такими как он сам или Ленин. Но они совершенно не были невзрачными, безликими людьми, как их изображал Троцкий и другие вслед за ним.
Ближайший соратник
