послов, и отправили их за море, на далёкий остров, князя призвать. Ещё тем пришёлся по душе новгородцам, что не представлял ни одно из союзных племён, то есть не стал бы княжить для выгоды определённого племени. Прибыв, сначала княжил в Ладоге, ибо от Новгорода после веча одни головёшки остались, и Новый город «срубили» чуть дальше по берегу Волхва. И братьев у Рюрика не было, как один монах сочинил, – глянул на Тихомира. – «Трувор» – это верная дружина, а «синеус» – свой род, означает. Приняв княжение, а это уже внимательно слушайте, – обратился к молоди волхв, – первым делом позаботился прикрыть границы. Один из отрядов направил к кривичам в Изборск, приказав взять под наблюдение водный путь через Чудское озеро и реку Великую. Другой отряд расположил в Белоозере. Взял под защиту племя Весь, не побоявшись сцепиться с хазарским каганатом, которому те платили дань, и на который теперь нацелился ваш отец, а его внук, князь Святослав.
Из Белоозера варяги и новгородцы двинулись на Верхнюю Волгу и взяли на меч Ростов. Большое племя Меря, населяющее междуречье Верхней Волги и Оки, сбросило иго хазар и перешло под руку Рюрика.
– Но хазары умеют воевать ещё и златом, – вставил монах.
– Согласен. Как и твои ромеи.
– С чего это они – мои?
– Как с чего? Веру их принял и в церкви, когда службу ведёшь, прельщаешь народ речами сладкими, призывая христиан уговаривать родственников и соседей отеческую веру на ромейскую променять.
– Не отрицаю. Вы – язычники, а значит, у вас нет души, – бесстрашно вступил в спор о вере Тихомир, поднаторевший в церковных диспутах ещё в Царьграде. – Из дерева вы пивной жбан делаете и идола Бога строгаете… Вот и получается, что молитесь пивным жбанам…
– Ясен пень, насобачился у ромеев в церковных препирательствах…Или, как вы их там называете? Диспутах. Говорил мне об этом волхв Трислав, что второй век живёт в мире Яви и всё на свете знает. Наши Боги сильнее. Сварог и Род одаряют людей душой, а Перун не позволил бы распять себя. Нечестивы речи твои, монах, – в гневе поднялся с лавки необученный в Царьграде вести диспуты волхв и, перегнувшись через стол, со словами: «Ух, лиходей», к вящей радости княжат, со всей языческой дури, по мысли Тихомира, заехал прекословщику, оппоненту, ежели по-ромейски, в глаз.
Занятия на этом, ко второй радости учеников, прекратились.
Через пару дней волхв попал на глаза княгине Ольге.
– Ах ты, пёс бесхвостый, – попеняла ему княгиня.
«Тоже ромейским политесам особо не обучена», – мысленно хмыкнул кудесник.
– … Ты почто Тихомиру глаз подбил? Мало того, своей шкурой весь терем псиной провонял…
– Это волчья, – сумел вставить в гневную речь «оппонентки» Богомил.
– … так ещё руки распускаешь, пёс зловонный, – негодовала княгиня, не обратив внимания на поправку ведуна. –
