к окну.
– В самом деле, – он помахал Алексею Петровичу рукой.
Алексей Петрович заметил наконец обращенные на него из автобуса многие лица и страшно смутился.
– Вы посмотрите, какой дурак, – сказал гид. – Я ему показываю, что у него шнурок развязался, а он улыбается.
Алексей Петрович в самом деле смущенно улыбался и кивал головой. Мимо него пробежал человек в синем спортивном костюме и победоносно помахал рукой автобусу.
– От судьбы не убежишь, – сказал гид. – А теперь для вас, любознательные и любопытные. Даю краткий психологический портрет. Представленный вам на тротуаре экземпляр отличается тихим нравом и непомерным избытком доброты. Тем самым он внушает окружающим безмятежную скуку и тоскливое знание наперед всего того, что он скажет в течение ближайших суток, если не всей жизни. Другими словам, его любят, но с собой не берут.
Алексей Петрович снова добродушно закивал головой под окнами автобуса.
– Вот, пожалуйста, – сказал гид, – он подтверждает.
Автобус остановился. Прицеп с экскаватором медленно сворачивал, освобождая дорогу.
– Всё, – сказал гид. – Мы прощаемся с этим милым, но неказистым человеком и продолжаем свой путь к новым духовным ценностям. Девушки, сделайте ему ручками.
Девушки сделали. Алексей Петрович расцвел от смущения и удовольствия одновременно.
Гид высунулся из окна и мстительно крикнул:
– У вас шнурок развязался!
Автобус отъехал. Растерянно глядя ему вслед и стараясь не наступить на шнурок, Алексей Петрович свернул за угол и, оглядевшись по сторонам, как будто собирался сделать что-то непозволительное, пристроился на ближайших ступеньках. Ступеньки принадлежали отделению милиции, из полуоткрытой двери которого доносилось жалобное мяуканье, но никого не было видно. Только со стенда «Их разыскивает милиция» на Алексея Петровича мрачно смотрели четыре лица: три мужских и одно простое, круглое, женское. Алексей Петрович, кряхтя, сделал узел и уже собрался добавить к нему бантик, как отвратительный резкий сигнал заставил его подскочить на месте.
Рядом стояла легковая машина. Из-под колес поднималась пыль.
Алексей Петрович еще щурил в испуге близорукие глаза, когда из машины вылез большой жизнерадостный человек и расхохотался.
– Будь я не я, это Леха!
Алексей Петрович с облегчением вздохнул.
– Здравствуй, Семен.
– Как жизнь, Леха? – радовался Семен, с воодушевлением хлопая его по плечу. – Все толстеешь, лысеешь, умнеешь… – Он погладил его по лысине с материнской нежностью. – Когда же я видел тебя последний раз?.. А?
– Давно уже, – сказал Алексей Петрович, стараясь уклониться от его руки. – Лет пять прошло, а то и больше.
– Пять лет!.. – восхитился Семен. – А я тебя сразу узнал, как будто вчера видел. Ну и гуднул. Здорово ты подпрыгнул. Я даже не ждал от тебя такой прыти. Небось, нервишки шалят,
