style="font-size:15px;"> – Как себя чувствуете? Живот не пучит?
– По среднеарифметическому логарифму – терпимо, только шов чешется.
– Значит, заживает, – подключился к разговору Терентий Евстафьевич. – Мой тоже зудит, спасу нет. Скоро мы с тобой, Вася, откинемся с больничных шконок, выйдем на свободу, так сказать.
Осуждающий взгляд доктора прервал рассуждения Оптимистова.
– Какие шконки? Какая свобода? Вы же не в тюрьме, в конце концов. Мы вас спасли от смерти, поправляйтесь на здоровье. А к вам, Василий… никак не могу привыкнуть. Электронович, сейчас подойдёт следователь. Вставать не нужно, лёжа разговаривайте.
Сотрудник полиции вошёл в палату, пододвинул стул ближе к кровати, на которую кивком указал доктор.
– Ну что ж, сразу приступим. Я веду ваше дело, следователь Прошин Олег Семёнович. Расскажите, при каких обстоятельствах совершено покушение на вашу жизнь. Преступница во всём созналась, вину не отрицает, не оправдывается, думаю, получит по заслугам. Что вы скажете на этот счёт?
Василий тяжело задышал, вновь, но уже не от смеха, прижал рукой шов.
– Она не преступница, никакого преступления не было. Это я спровоцировал её, оскорбил женские чувства, обозвал воблой, отпустите её немедленно. Я прощаю Тамару, напишу отказ в возбуждении уголовного дела. Я хотел подзавести её, вызвать на откровенный разговор, чтобы вместе с ней покончить с бомжеванием, начать новую жизнь. Собирался ознакомить с текстами из занесённых ветром листков. После моих оскорбительных слов в её адрес она впала в состояние аффекта и ткнула меня в бок кухонным ножом. Никаких претензий к ней не имею. Это я виноват в случившемся – толкнул женщину на преступление. Меня судить нужно.
Олег Семёнович впал в ступор. Выходило, все виноваты, есть два признания, а пострадавшего нет.
– Так, Василий… можно без вашего электрического отчества?
– Да сколько угодно, только бедную девушку отпустите.
– Не всё так просто. Покушение на убийство, солидная статья светит.
– Сто пятая… по максималке – до пятнашки, не меньше, – с профессорским апломбом отрапортовал с соседней койки Терентий Оптимистов.
Следователь всем туловищем крутанулся вместе со стулом:
– Откуда такая осведомлённость? Мы коллеги?
– Почти. Только вы изучали законы в институте, а у меня на УК на лесоповале набита рука. Хотя и до этого весь кодекс назубок знал, в тюрьме смертников охранял.
– Интересная камера, тьфу ты, прошу прощения, палата. Как же вас угораздило из вертухаев на зону загреметь? Такие люди, как вы, обычно помалкивают о своём прошлом.
– А чего молчать: был винтиком в системе, кто-то накручивал пружину, мы вращались, механизм работал. Ты ведь тоже, гражданин полицейский, не по своей воле пришёл, а по приказу. Нароешь на статью – человек загремит на нары. А тебе благодарность, премия, галочка в отчёте. За хорошую работу. Ты же не будешь скрывать это, прятаться. Так
