между двумя; и моя справедливость или несправедливость состоит в том, чтобы осудить или оправдать себя за глупость в действиях, которые я совершил, когда я оглядываюсь на них в ретроспективе. Я несправедлив, если не признаю и не сожалею о совершенной мною глупости.
Но хотя чувство справедливости и несправедливости в собственном смысле слова применимо только к отношениям между людьми, само отношение, составляющее основу этого чувства, уходит корнями в образы, которые не являются строго личными, а предшествуют восприятию людей в полном смысле этого слова. Это отношение заключается в воспринимаемом равенстве, одинаковости или равновесии между любыми двумя объектами или событиями. Именно это обстоятельство и связанное с ним эмоциональное удовлетворение придают отношению, где бы оно ни обнаруживалось и, следовательно, когда оно переносится на личные отношения, характер окончательного стандарта, не подлежащего обжалованию, и, следовательно, обеспечивают ему положение одной из основных форм, принимаемых нашим восприятием морально правильных действий, тем самым гарантируя ему одобрение совести, о чем будет возможность подробнее рассказать в одной из последующих глав. Установление справедливости между человеком и человеком состоит в согласовании взглядов, которые каждый из них имеет относительно нее, в сделке, которая является предметом общего знания для обоих. Может оказаться, что это установление осуществляется с трудом или вообще не может быть осуществлено. Но это ни в коей мере не меняет ни природы справедливости, ни чувства радостного согласия, с которым мы ее воспринимаем, ни того, что мы искренне считаем ее реальным присутствием. Когда обе стороны сходятся в одном мнении, обе они одинаково удовлетворены, равенство, одинаковость, равновесие требований обеспечены, и нет места для дальнейших уклонений с обеих сторон. Эмоции, как уже говорилось, – это особые способы ощущения, принадлежащие рединтегративному сознанию, аналогичные различным способам ощущения; и из этих последних некоторые являются конечными, а другие – модификациями или производными от них. Так же обстоит дело и с эмоциями, отделенными от тех корней, которые они могут иметь в удовольствиях и боли чувства, и рассматриваемыми исключительно как ощущения рединтегративных органов. В этом смысле одни эмоции являются конечными и неразрешимыми, а другие – производными и разрешимыми, но только из эмоций и в них. Все они одинаково возникают в процессе репрезентации, пронизывая и окрашивая образы, из которых она состоит. В то же время, хотя некоторые образы или идеи необходимы как основа или объект, как это называется, для различных эмоций, эмоции в значительной степени безразличны к конкретным образам, которые время от времени служат им основой. Как чувства, они имеют один источник в удовольствиях и боли чувственных представлений; но источник образов, которые являются их каркасом, лежит просто
