Героиня стала методично, не спеша, почти церемониально укладывать купленное в холодильник – хлебный продукт на первую полку, сырные – на вторую, колбасные – на третью, молочные – в дверцу, овощи искусственного цвета и света – в нижний ящик. Соленая рыба, та самая, что дала течь, и со всем запахом своим – пойманным, отсортированным, замороженным, перемороженным, побитым, перевезенным, размороженным, засаленно-замаринованно-посоленным, вновь замороженным, вновь брошенным, вновь размороженным и, наконец, запечатанным в вакуум, что дал течь, – была брошена в раковину. Мысли героини твердили ей, что нужно было бы бросить сразу в мусорное ведро. Но. Рыба посолена, деньги потрачены, пакет доставлен – и слишком жалко было выбросить, так и не попробовав. И плевать, что этот пенопласт, полипропилен, целлофан – дал течь!
Вспомнилась школа и тот мальчишка из десятого «Б», что провожал до дома. Вспомнился его голос, но не лицо. И как на него смотрела лучшая подруга! И сколько она там теперь уж нарожала детей! А дети… вырастали. У всех и каждого. А мысли сплелись с воспоминаниями в клубок. И как так получилось, думала женщина, что стала она соленой рыбой с дыркой в упаковке, из рваного пакета, зажатого толпой?
– Че на ужин?
– Еда, – почти пропела героиня четыре звука, затем взялась за упаковку селедки, вспорола ее ножом, порезала рыбу на куски, бросила их на тарелку, а ту – на стол, села перед ним и заплакала.
Столько предложений – и никаких ответов. Никаких. Существование лишь предлагает нам как сущностям, но не отвечает, но не говорит. Вопрос – восклицание – предложение. Как тонкие ручки целлофанового, пластикового, полипропиленового, полиэтиленового – да плевать какого! – пакета, предлагают порваться, чтобы героиня испачкала курточку, а продукты пропахли продуктом, а слезы капали на скатерть. Вопрос! Восклицание! Поражение —
Она
эссе
Восемнадцать конфеток. Пять минуток. Пять минуток на восемнадцать конфеток. Реверс. Восемнадцать конфеток на пять минуток. Пересчитать. Переиграть. Развернуть. Завернуть. Я выдохну. Влага моего дыхания соберется в тучу, прольется дождем, проливным ливнем по сточных вод трубе, зашумит у соседей, не подаст виду и выльется, и прольется в землю. Сделает ее сырой. Сырую землюшку.
Восемнадцать минут на то, чтобы посчитать пять несчастных – не поворачивается язык назвать их счастливыми – конфеток.
Когда ты одна, слышишь холодильник. Как он сам с собой бурлит, охает, гудит, немножко хрипит, вздыхает. Как он думает. Когда ты одна, ты слышишь, как он думает. Когда ты одна, ты слышишь соседей. Даже если их нет. Почему-то боишься – как тишины, так и присутствия. Разворачиваешь конфетку, наполняя звуками квартиру. Кладешь, как таблеточку, под язычок. Нет. Звук мыслей может заглушить оглушительный хруст карамели на зубах. И да, весь день, пустой день, порожний день, и не было ничего,
