не кораллы, – ответил обиженно Моро.
– Будем искать Атлантиду?
– Увидите. – И всем своим видом он показал, что не желает продолжать этот разговор с такими неблагодарно-перебивавшими его собеседниками.
Вернувшись в номер, я обнаружил очередное письмо с указаниями: «Будьте в полной готовности на пристани Дай Ву в полночь по местному времени».
«Наконец-то!» – подумал я и тут же рухнул, не раздеваясь, на постель. Для сна оставалось часов шесть. А несколько дней пьянства и затем день борьбы с похмельем с помощью вьетнамского кофе – не способствовали тому, чтобы этого несчастного времени хватило на отдых и подготовку. В которую, по сути, входило немногое: вещи мои немногочисленные из своей сумки я не доставал, документы держал при себе, а снаряжение – строго сказали: своего не брать.
***
Моро уже забрался в лодку, а Мак Мерфи еще топтался на причале. Сигарета в его зубах, а точнее, огонек ее мерцал издали, нервно содрогаясь во тьме. Море было спокойным, тихим и спящим впервые за все те дни, что мы топтались на замусоренном берегу. Пьер заметил меня первым, издал приглушенный сигнал, словно далекий крик чайки, и я шел уже на голос, мерцание и еле слышимый плеск. Погрузились, во тьме, не пытаясь даже разглядеть лиц друг друга. Заревел маленький моторчик, мы отправились в путь. Почти до самого рассвета я клевал носом. Лодкой управлял вьетнамец, по виду – местный, и он не проронил ни слова за всю ночь. Мы же молчали, отдаваясь дремоте еще не сошедшего с нас до конца похмелья и усталости многодневного безделья. Каждый прекрасно понимал задачу, свою собственную задачу, поставленную невидимым и незнакомым работодателем. Из всех – думаю, что только вьетнамец и Пьер знали, на какую глубину, где, а главное – зачем мы должны были нырять тем утром и почему именно мы. Наверное, только француз, поскольку вьетнамец был простым рыбаком, я понял это практически сразу по специфичным для данной профессии продолговатым широким мозолям, делившим ладони мужчины пополам, – следам борьбы с сетью и желто-зеленой водой, палящим солнцем, необходимостью, ненавистью к этому морю и благодарностью ему. Он смотрел на него привычно, уверенно, но как-то рассеянно, невнимательно, словно зная каждую его каплю, отдаваясь ему, позволяя, казалось, своим мыслям пускаться в отдельное от его гремевшей лодочки плавание по тем, тогда спокойным, сонным водам. Задачей рыбака было доставить нас в определенное место, точку на воде, в определенное время. И большего ему не хотелось и не нужно было знать.
Солнце возвещало о скором восходе томным розовым свечением на самом острие горизонта. Мак Мерфи курил, изредка сплевывая за борт. Пьер то и дело поглядывал на часы, иногда делая маленький глоток минералки из пластиковой бутылки. «По-видимому, мы опаздываем», – пронеслось в голове, но тут среди игры розовых оттенков и бордовых отражений рассвета показалась
