тонут во зле, там разлад и хаос. В этот момент я как никогда понимал настальгию деда. Вот почему деда всегда тянуло именно сюда. На мой взгляд, даже жизнь вне города на дача не доставляло столько радостей, как жизнь в аиле, где родился и рос.
– Вот она благодать по-настоящему! Вот где рай земной! – продолжал восклицать дед. – Здесь хоть ненадолго можно вернуть то, что навсегда утрачено, есть возможность слиться с природой, сбросить негативную ношу сознания. Чем не рай? Дед, замолчав немного даже прослезился. Кто знает, может быть, действительно, если это рай, то деду, возможно, хотелось бы остаться здесь и закрыть глаза в последнем долгом сне рядом с теми, чьи жизни сплелись с его жизнью, с жизнью его родителей и близких.
Именно в такие минуты нам с Дамиром думалось о том, что впервые ощущаем некое единство, которое пробирает нас почти до слез, чувство обостренного понимания, которое расширяется, приобретает объем и более четкую форму, некую уверенность в собственном опыте, больше не одиноком, ведь мы нашли поддержку в родственных нам переживаниях. Все это заиграло в нас новыми смыслами и гранями, обрел новую словесную форму в наших рассуждениях, намерениях, надеждах.
Вместо с тем, если быть честным, то нам местность и аил были по-настоящему странной картиной и чистейшей архаикой. На исходе первый десяток двадцать первого века, а здесь почти средневековье. Голые адыры, два десятка приземистых саманных домов, разбросанные то тут, то там, причем на внушительном расстоянии друг от друга, а также рядом с ними загоны для скота из жердей и прутьев колючих кустарников, произрастающих недалеко в лощинах. Лишь по обе стороны арыка, там внизу в пойме реки Ак-суу росли тополя и ивы.
Аил растянулся на узкой террасе между подножием адыра и правым берегом реки Ак-cуу. На левом берегу возвышается живописная высокая отвесная скала высотой в несколько сот метров, протяженная долеко-долеко вниз и верх. Практически полная аналогия с крепостной стеной. Стена, обращенный к кишлаку, абсолютно неприступна, лишь в одном месте на вершину ведет тропа, прорубленная некогда жителями для того, чтобы по нему перегонять скот туда наверх на равнинное плато с обширными пастбищами. Справа от тропы зияет темный вход в большую и глубокую пещеру, высота которой занимает почти половину высоты горной стены.
Вечер загорелся потрясающим закатом: солнце, опутанное щупальцами туч, вспыхивало вулканом, освещая потухшее небо. Пока на западе бурлил и вспыхивал вулкан заката, на востоке всё ярче загорались низкие звезды. В родовом аиле нас встретили по-настоящему горячо и сердечно. Вот, что значить малая родина. Каждый старался обнять нас с дедом, поцеловать, высказать благославление. Столько теплых слов приветствия. Мне было очень трогательно такая сердечность моих родственников. Собрались в доме Салям-ава. Вот, сидят вокруг тебя твои близкие родственники, которых мы знали, сородичи, о которых мы незнали – Кадыр-тага, Кудайберди-тага,
