я даже не знаю, как тебя зовут, – растерянно протянула я. Как он может мне доверять, если видит второй раз в жизни?
– Матвей.
– А я – Влада.
– Приятно познакомиться, Влада. Ну так что, тебе полегчало?
– Да, – с удивлением признала я. – Но я не уверена, что воспользуюсь твоим щедрым предложением насчёт подсобки.
– Это и не важно, – снова подавшись вперёд, сообщил мне Матвей. – Главное – теперь ты всегда будешь знать, что у тебя есть запасной выход. А это само по себе придаёт уверенности, правда?
– Ты чёртов гений, – помолчав, признала я.
***
Отпирая дверь своей (а если быть точной, наполовину своей) квартиры, я мысленно приговаривала: «Хоть бы Лена была дома, хоть бы Лена была дома». Лена – это моя старшая и единственная сестра. Хоть в последнее время наши отношения и охладились, с ней я всегда могла найти общий язык. А вот Степан, её муж… с ним всё было далеко не так гладко.
Периодически у Степана случались нервные срывы, которые выглядели хуже, чем самая уродливая бабская истерика. Он тиранил мою сестру, давил её психологически, а она, вместо того чтобы выставить его за дверь, изображала святую великомученицу. И ладно бы была влюблена в него, так нет. Я это точно знала, так как неоднократно задавала ей этот вопрос. С недавних пор Степан не работал, свесив всё хозяйство и обязанность добывать деньги на хрупкие плечи моей худенькой сестры. Он с утра до вечера просиживал дома за компьютером, от чего его характер с каждым днём становился только противнее. От первой жены у него имелась дочь и, соответственно, долги по алиментам, поэтому оправдание его бездеятельности звучало так (это слова сестры): «Он ищет работу, но неофициально, чтобы не платить деньги бывшей… А найти пока не получается».
Однажды я пришла домой и обнаружила на обоях крупную кривую надпись чёрным маркером: «Я не люблю „Доширак“ с курицей!»
– Что это? – опешив, спросила я у сестры.
– Да это Стёпа… Я забылась и опять купила ему не ту лапшу… Вот он психанул и написал, чтобы я запомнила раз и навсегда…
Я только развела руками. Цензурных слов у меня не было.
Но самое худшее – Степан вёл себя, как типичнейший психологический насильник: он постепенно вытеснял из жизни моей измождённой сестры всех, кто мог бы ей помочь. Я пострадала в числе первых. И ведь он добился своего! Я поняла это, когда сестра заявила мне: «Знаешь, когда к нам никто не приходит, Стёпа спокоен и у нас всё хорошо. Нам никого не надо. А если кто-то придёт, он снова нервничает. Лучше бы никто не приходил. Мы уж вдвоём как-нибудь». Это был намёк. Она дала понять, что моё появление в моей же квартире крайне нежелательно.
Если вы думаете, что у нас со Стёпой был открытый конфликт – это не так. Его отношение ко мне было весьма неоднозначным. К сожалению, я напоминала ему бывшую жену. Она была одного со мной возраста и – вот ирония судьбы! – родилась в тот же день, что и я. Очевидно, он ещё не забыл
