клетку. Прошло девять лет с момента её смерти, а Свеа всё никак не может привыкнуть к тому, что подруга стала жертвой ритуального жертвоприношения.
В тринадцать лет Свеа узнала, что тело Бонмал являлось своеобразным пристанищем божественной сущности, и что её убийцей являлась жестокая бессмертная тварь. Мон-Геррет молчали о Чуме, никогда не упоминали при Свее имя всадницы Апокалипсиса и старались сглаживать неприятную тему. Это стало причиной, по которой Свеа стала относиться ко многим словам главы рода с подозрением. И Астарот, и Вельзевул, и даже родной отец врали Свее. Один Баалам пытался быть честным с лучшей подругой, однако он понимал риски. Стоить упомянуть запретную тему при ней – как она мёртвой хваткой вцепится в Свеу и поглотит в самую глубину.
– Арамис не ходит по ночам. И в нём не сидит какая-то бессмертная тварь. Ей было бы не выгодно просто сидеть в детском теле в момент, когда всё идёт по одному месту. Для бессмертной челяди происходящее сейчас – лакомая семла.
У Баалама появилось острое желание закурить, но наличие детектора дыма на белом потолке не позволяло даже вдохнуть вейп. Хоть Бааламу читали лекции о вреде сигарет, он, видя курящих деда, отца и мать, игнорировал всякие слова. Свеа же ничего не могла поделать с желанием курить как можно больше для того, чтобы пережить травмы и жестокие методы воспитания в семье. Мать Розель – высококвалифицированный психолог, по воле мужа не встревала и не пыталась убедить его в том, что он неправильно воспитывает детей. Хотя, чего она ожидала от мужчины, которого воспитали телесными наказаниями и ругательствами?
– Мне жаль, – вздохнул Баалам.
– Засунь свою жалость себе в… – не договорила Свеа, ибо Баалам приложил к еë губам палец.
– Мы не ругаемся в Академии. Я не удивлюсь, если кроме камер здесь есть прослушки. А ты помнишь наказание за брань.
– К сожалению, – вспомнила Свеа и посмотрела на костяшки.
Учителя били не так сильно, как разгневанные отец или дедушка. Но у учителей не было дорогих ремней с большими и острыми бляхами. Они использовали линейку или указку, чтобы наказать, а дедушка и отец – всë, что было заострëнным и серебряным.
Свеа нарисовала в блокноте пентаграмму и написала под ней «число зверя». Такой простой рисунок не вписывался в содержимое блокнота. Здесь Свеа писала всë, что ей удалось узнать про древнедемонический и Апокалипсис. Если бы у неë только была возможность выкрасть мемуары Шона Мендерса, еë исследование книги Апокалипсиса проходило бы намного легче и быстрее. Баалам без разрешения взял блокнот Свеи и принялся листать его. На первой странице – неумелый портрет Астарота и подпись «Глава ада», на второй – попытки изобразить всадников апокалипсиса. Чуму она рисовала с маской чумного доктора, Голода изображала бледным и очень худым, Войну с несколькими мечами и в толстых доспехах, а Смерть – в чëрной мантии с косой в разлагающейся руке.
– У тебя неправильное представление о Смерти. Та, что может махом убить всех людей на земле, не будет прятаться
