хотел подготовиться к контрольной, а потом пришла Свеа.
Баалам сказал так, будто обвинял Свеу в том, что она не дала подготовиться к контрольной. Свеа посмотрела на друга таким взглядом, который вынудил его закрыть рот.
В дверях комнаты отдыха показалось две головы. Сначала на Свеу осуждённо посмотрел полицейский, затем – спокойно – её брат. Мальчик не подал виду, что ненавидит чужие касания.
– Фрекен Мендерс-Альдани, – кивнул полицейский и крепче сжал руку на плече Арамиса. – Герр Бергман… – ухмыльнулась Свеа. – Вы твердили моей семье о ненависти к ЛКЯ и стремлении защищать простой народ, а теперь влились в ряды засекреченной организации?
– Не вам говорить о засекреченной организации, фрекен Мендерс-Альдани. – Полицейский переключил внимание на учительницу. – Вам следует пройти со мной, фрау Ньюберг.
Учительница не стала спрашивать, откуда полицейский знает Свеу. В Швеции не существует людей, которые понятия не имеют, кто такие Бартоломео Морэй Мендерс-Альдани и его отец Леон Линденссон Мендерс.
В разговоре с полицейским Баалам уловил исходящее от герра Бергмана презрение. Будто Свеа являлась той, кого он всем сердцем ненавидит.
– Язва, – выругалась Свеа, поднялась с пола и убрала блокнот с книгой в рюкзак.
То, как она яростно пыталась застегнуть молнию, заставило Баалама сделать шаг назад. Раньше Баалам не придал бы значения злости Свеи, но если один раз она гневно застегнула рюкзак, то во второй раз она кого-нибудь ударит. Герр Бергман определённо вызывал у Свеи чувства хуже, чем она у него.
– Сидит в своём кабинете, попивает горький кофе и мониторит моё творчество. Из-за того, что я пишу стихотворения на тему религии и смерти, этот упырь всерьёз занялся моим окультуриванием и поставил на учёт. Мне кажется, если бы какая-то несовершеннолетняя забеременела, он бы забил на это.
– Сейчас у людей осторожное отношение к религии. Все священные тексты находятся под пристальным наблюдением, а любое сочинение на тему Бога или дьявола контролируются. Сейчас никому нельзя так просто об этом говорить. ЛКЯ не зря говорили, что часть их исследований посвящена божественным катаклизмам. Поэтому ЛКЯ необходимо следить за тем, чтобы гражданские рты насчёт темы религии не открывали.
– Что тогда дед мой не в тюрьме?
– А что ты не в колонии? Взялась за книгу апокалипсиса… да если ЛКЯ узнает, твоя семья штрафом не отделается. По сути, ты держишь запрещёнку в руке.
Свеа закатила глаза.
– Дела… Единый уже небось сто раз успел попасть под запрет, а Астароту, наверное, с этого смешно.
– Да. Деда забавляет то, что люди пытаются отменить то, из-за чего вы все можете умереть.
Забавно, что Баалам не приписывал себя ко всем – к людям, ибо он родился бессмертным. Даже если не будет существовать людей, он и его род продолжат жить в ядре разрушенной планеты, как раньше жили Тёмный
