легенда
Жил парнишка совсем не женатым.
Потому на крутом вираже
В жёны взял обезьяну с гранатой.
Ведь других разобрали уже.
Она тихой казалась овечкой,
Но гранату держала в мешке,
Где хранилась столетняя гречка
От внимательных глаз вдалеке.
Но тоска её жутко заела,
И милашка ударилась в блуд,
Потому, что приятно для тела.
Для здоровья – простор и уют.
Приходили к ней разные гости:
Олигарх, каскадёр, почтальон,
Даже те, кто лежал на погосте,
Но, конечно, не с давних времён.
Появлялись бичи из подвала
И частично блатная шпана.
В миг опасности их выдавала
За троюродных братьев она.
Часто прятала их, где возможно,
Под кроватью, за печкой, в шкафу…
В общем, очень была осторожной.
Ведь она не владела кун-фу.
Милый юноша сердцем ей верил,
Как воспитанный, честный пацан.
Но однажды он, стоя за дверью,
Через щель обнаружил обман.
Удивился, но, правда, не слишком,
Но спросил он: «Ну, что за дела?».
Улыбнулась лукаво мартышка
И гранатой его взорвала.
Утвержденье нисколько не ново:
Обезьянки прекрасны у нас.
Но они без устройства взрывного.
Симпатичнее в несколько раз.
* * *
В павильоне, на телеканале,
От которого разум кульком,
Восторгаются дружно канальи
Существующим бардаком.
В жизни мрачной желается смеха,
Пусть улыбкою станет оскал.
Господа из потешного цеха
В королевстве разбитых зеркал.
Дифирамбы и громкие оды…
Наилучшая из клоунад.
Юмористы в кошмарные годы
Дружным бредом народ веселят.
Это нужно и видеть, и слышать,
Тупость лживых украсит наш быт.
Дикий юмор, срывающий крыши,
Для разбойничьей власти – не стыд.
Не придумать подобных комедий
Жизнь сама чудеса выдаёт.
Свора купленных в пакостном бреде
За монетки поносит народ.
Очень вовремя, как бы, прозрели
Да не просто софисты. Шуты.
Не просты соловьиные трели
В днях дешёвой, блатной суеты.
Смех-то смехом, но времени – дело,
А потехе, как водиться, час.
Как бы телебратва ни потела,
Людям добрым ворьё – не указ.
Сколько
