с дивной светящейся кожей от того, что весь вечер играла для демонов. Все то же жалкое зрелище. Мокрые волосы по плечам, так себе грудь, худющие бедра…
В дверь постучали, потом ударили, резко, с размаху, с ноги.
Я схватилась за простыню, закуталась в нее в тот момент, когда сработал электронный замок и дверь во всю ширь распахнулась.
В дверном проеме маячил Григ. И это было уже чересчур.
– Какого дьявола? – взвизгнула я, готовая впиться ему в лицо.
– И ты с ними? – ответно взъярился он, врываясь в номер и хлопая дверью. – Где эта дрянь, отвечай!
Я поспешно отступила к окну. Схватила со столика пепельницу, примерила в руке, как снаряд. Больше оружия для самозащиты в номере не нашлось. Разве что чертовы шпильки!
Грига колотило от ярости. Он метнулся в ванную, заглянул под кровати, прыгнул к окну мимо меня, чтобы проверить шторы, подставляя спину и голову под удар идиотской пепельницей. Наконец, дернулся к шкафу, распахнул обе створки и замер.
– Где они, Аля? – спросил у шкафа.
– Съехали, – злорадно ответила я. Меня снова трясло, как припадочную. – Под зеркалом лист бумаги, прочти. Видимо, там про тебя?
Григ стремительно подошел к трюмо.
– Элен выдала ключ от номера, потому что нужна гримерка, – я не стала дожидаться вопросов и атаковала сама: – Постояльцы получили письмо и умчались раньше срока в туманные дали. Очень тебя испугались. Григ, а кто такая Тамара, с которой случился припадок?
– Моя сестра, – признался Григорий. Он не смотрел на меня, ну и в самом деле, на что тут смотреть. Очень медленно сунув записку в конверт, усмехнулся отражению в зеркале: – Я вообще не собирался на свадьбу. Тамара – задушевная подруга Клариссы, лучше представителя семье не найти. И вдруг – сообщение от отца. Пришлось спешно отменить репетицию и обшаривать цветочные магазины. А пройдя через этот бардак и истерику Кондашова, я узнаю на ресепшене, что сестра кувыркается здесь с любовником. Знаешь, ее ухажер… Стоп, подробности ни к чему. Извини, я был зол, напугал тебя. Кто-то ловко это подстроил.
– Ты любил Клариссу? – спросила я. И прокляла любопытный язык, да какого черта, не мое это дело! Или все-таки уже мое?
– С какой стати? – окрысился Григ. – Ее фантазии, ее беда. Она с детства завещана Михаилу, это договор между Домами… – тут он запнулся и сбавил тон, осознав, что снова наболтал лишнего. – День сегодня тяжелый, нервный. Давай выбираться из этой ловушки?
– Отойди от зеркала, я стесняюсь.
Григ взглянул на мое отражение, демонстративно пожал плечами:
– Зря, тут стесняться нечего. Я подожду возле двери.
Потом посмотрел напрямую, без зеркальной поверхности между нами. Подошел, разглядывая тату:
– Красиво. Но непростительно глупо. И поступок, и это творение. Что у девушек вместо мозгов? Суицид – сам по себе преступление. Так еще и розы рисуешь, будто метку на теле ставишь: я хотела уйти, нате,
