езды по прямой. Даже в этой мелочи не везло.
– В Сокольники, – неохотно призналась я, впервые в жизни жалея, что прописана в таком неудачном месте. Поправила кофр за спиной и добавила: – Высади возле храма, оттуда дойду пешком.
Григ пожал плечами и прибавил газу.
2.
Мы действительно доехали слишком быстро, с Русаковской лихо вырулив на Маленковскую, а оттуда в сонную тишь Песочного переулка. Григ тормознул мотоцикл перед въездом во внутренний дворик, выставил длинные ноги, удерживая равновесие. Мне было очень стыдно, но я не спешила от него отлипнуть: не было сил разжать руки.
Боюсь, за эти минуты гонки у меня началась реакция. Я наконец-то испугалась того, что случилось и не случилось. Мне казалось, я липкая до непристойности, меня вымазали чем-то пахучим, гадким, и теперь вовек не отмыться. Моя склеенная душа, собранная по кусочкам, как разбитый кувшин, вновь начала распадаться, истекать скопившимся гноем.
Как-то вдруг навалились все ужасы вечера: угрозы, намеки, взгляды и жесты. Из какого дерьма меня вытащил Григ? При мысли, что вот сейчас он уедет, а я останусь одна, накатило приступом паники.
Я сдернула с головы мотоциклетный шлем, прижалась лицом к черному тренчу и жалко всхлипывала в лопатки Грига.
Он тоже замер, застыл каждой мышцей, вся его поза выдавала растерянность. И так сделал больше, чем собирался, а его наградили бабской истерикой! Но не оттолкнул с омерзением, не скинул прочь с любимого байка, продолжал удерживать мотоцикл ногами. Лишь, помедлив, снял руку с руля и накрыл ладонью мои дрожащие пальцы, вцепившиеся в плотную ткань костюма.
От этого стало немного легче.
– Что я делаю не так, скажи? Почему все время такая лажа? – жалко всхлипнула я, вымочив слезами его длинные волосы.
– Разве ты одна? – удивился Григ. Он говорил отстраненно и тихо. – Все косячат и все лажают. Редко кто играет партию жизни, ни разу не выдав фальшивой ноты. Что в сольнике, что в оркестре. Весь мир человеческий – отстойник природы…
Я продолжала комкать пальцами тренч. Я даже не знала, кто он такой. Зачем он со мной. Где его искать. И отчего рядом с ним я чувствовала себя в безопасности, хотя другие боялись Грига до красных кругов в глазах.
– У тебя хороший район, – решил сменить тему Григ. – Свежий воздух, парк для прогулок. Но лучше держаться освещенных дорожек, – он усмехнулся и добавил мрачно: – Если доживем до зимы, покатаемся на коньках.
– Можно летом на роликах, – истерика сходила на нет, и я отчаянно шмыгала носом.
– Ролики – без меня, – передернул плечами Григ. – Ролики мне не по статусу. Слезай, девочка из метро, я сделал для тебя все, что мог. Дома отключи телефон, запрись на все замки и цепочки, закрой окна, вруби телевизор погромче. И завтра ни с кем не общайся. Особенно с этой своей Элен. Больше я за тебя не в ответе, и так целый день потратил впустую.
Я покорно слезла, вернула шлем, достала из кармана куртки платок. Неромантично прочистила нос.
– Ну
