замерла на полуслове. Не знаю, что её удивило больше – мой тон или то, что я вообще начал об этом говорить.
– Я хочу, чтобы ты перестал грузиться по этому поводу, – сказала она спокойно.
Мы остановились на светофоре.
– А я хочу, чтобы от меня отстали, Хитер. Как ты не поймёшь, ему это не нужно, он уже всё решил. Как всегда, за других. А ты этими вопросами…
Даже если меня будут пытать, я не признаюсь, что внутри всё скручивает внутри от мысли: я потерял лучшего друга, принеся наши отношения в жертву совести. И любимой работе.
– Хочешь, я поговорю с ним?
– Нет, Хитер, не хочу, – я старался не смотреть на неё. – Это бесполезно. Ты просто не знаешь его так, как знаю его я. Если упрется, то проще еще один Коллапс устроить, чем переубедить Хоука и заставить поменять точку зрения. Для Дастина всегда существовал только Дастин. Я… Я могу его понять. После того, что он видел… После родителей. Но с тех пор с годами он становился только хуже. Я имею в виду вот эту его независимость и эгоизм. Ему никогда никто не был нужен.
– Если бы это было так, он бы не стал помогать тебе. Снова и снова. Себе в ущерб. Я могу ошибаться, но, кажется, эгоисты так не поступают. Другой вопрос: не стал ли ты слишком часто этим пользоваться?
Я взглянул на Хитер ошалевшим взглядом.
– Я?! Пользоваться?! Да ты… Ты сама…
От возмущения я забыл все слова, и тирада, которую я хотел ей выдать по поводу того, что все мои обращения к Дастину в основном исходили от неё, погасла не разгоревшись, вместе с запрещающим сигналом светофора.
– Ник, в последнее время вы общались только по работе. Понимаешь? Помнишь Элли?
– Твою подругу? Причём тут…
– Она уехала, но я каждый пишу ей, поздравляю с днём рождения, со всеми праздниками, которые вспомню. На протяжении десяти лет, Ник. Я не хочу сказать, что я лучше тебя, я хочу сказать, что дружба – это не набор услуг, оказанных друг другу, она подразумевает ещё кое-что.
Я прищурил глаза, глядя в окно.
– Неплохо бы Дастину это понять.
Хитер вздохнула.
– Вы как малые дети, честное слово.
– Я…
И тут я снова замер.
– Стой.
– Что?
– Остановись!
Хитер свернула к обочине и включила аварийные фары.
– Что…
Я выскочил из машины и почти бегом побежал до старого рекламного щита. Про него, кажется, все забыли, потому что половина пикселей стёрлась, картинка наполовину состояла из блёклых синих квадратов, но даже в этой мозаике я узнал, чья половина лица, обрамленного алыми волосами, была на старой афише. «Эл н а: п ра л ви. ько в л бе „Те ый с ет“. чало в 23».
– Ник, что случилось? – спросила подбежавшая Хитер. – Ты в порядке?
– Я её нашёл.
– Кого?
– Селен Грандж.
Хитер недоумённо посмотрела
