умозрительной манеры классиков эволюционизма, с полным правом относивший к ним и Фрэзера, – писал о нем: «Он не диалектик, он даже не аналитический мыслитель. Но, тем не менее, он наделен двумя великими качествами: артистической силой создания картины собственного видения мира и истинно научной интуицией в разделении явлений на существенные и случайные, основные и второстепенные»[372]. Эти качества позволили «антитеоретику» Фрэзеру создать в своих трудах целостное представление о жизни первобытного общества, в которой магия, религия, мифология, социальная организация, хозяйственная деятельность находятся в тесной взаимосвязи.
Чисто литературные приемы, с помощью которых Фрэзер достигал таких результатов, заслуживают специального рассмотрения, поскольку приемы эти оказали непосредственное влияние на стиль этнографических работ Малиновского, ставший не просто особенностью изложения, но специфическим способом реализации многих методологических идей этого ученого.
Одним из приемов, использованных Фрэзером в «Золотой ветви», была аналитическая модель арицийского ритуально-мифологического комплекса. Модель эта представляла собой художественное описание одного из античных мифов (о порядке наследования статуса царя – жреца храма Дианы в древней Ариции), которое заканчивалось целым рядом вопросов о причинах многих странных для современного европейца обычаев. Для того чтобы ответить на эти вопросы и объяснить коротенький миф, Фрэзер будто бы и на писал «Золотую ветвь» – гигантский труд, насчитывающий 12 объемистых томов и содержащий материал по этнографии народов всех континентов. Рассматриваемый сюжет послужил образцом сочетания определенных связей между элементами реальной, бытовавшей в конкретном историческом периоде ритуально-мифологической системы. Арицийская мифологема в «Золотой ветви» стала своеобразной аналитической моделью, ключом к пониманию первобытной культуры вообще как некой логической целостности. С помощью этой модели Фрэзер, «пустившись в плавание» по безбрежному океану этнографических фактов, заставил их говорить о многом, в частности о том, что любой элемент культуры приобретает смысл лишь как часть системы взаимосвязанных явлений. Таким образом, он не объяснил, но показал характерную для первобытного общества универсальную взаимосвязь культа деревьев, умирающих и воскресающих богов, магических функций вождей и т. п.
Сейчас, когда отшумели и отстоялись дискуссии, связанные с постмодернистскими веяниями, с так называемым «лингвистическим поворотом» в гуманитарном познании, многое кажется понятным в ситуации с Фрэзером, но в его время особенности его творчества воспринимались как труднообъяснимый парадокс и даже загадочное явление.
К концу XIX в. эволюционистская общетеоретическая парадигма приобрела характер признаваемой большинством антропологов «рамочной» концепции, она вполне
Ibid. P. 184.
