пресной кашей, но мне было страшно даже поднять руку, поэтому я просто осматривала всех вокруг. Слева я почувствовала пристальный взгляд: Корова внимательно следила за моими действиями, но я не посмотрела в ответ, пусть сидит и давится. Пока все окружающие, в особенности мальчики, громко поглощали еду, быстро заталкивая ложку за ложкой, двое за столом отличались манерами и спокойствием. Отец, не торопясь, поднимал ко рту свою жилистую руку и брал немного с деревянной поварёшки, медленно жевал, смотрел только в тарелку. Вблизи оказалось, что цвет его глаз точь в точь повторяет пропускающий через себя лучи солнца весенний лёд. Мелкие зрачки лишь подчёркивали свет его очей, и я впервые видела такую страшную красоту.
– Праш, отчагхö не ешь? – отец, нахмурив брови, обратился ко мне. Но уже по-доброму, не так, как до этого к Корове.
Я мигом схватила большую деревянную ложку, набрала немного каши, и поднесла ко рту. Он недолго посмотрел на меня и дальше продолжил глядеть в тарелку, но вот Корова взгляда от меня не отвела, я чувствовала, как её негодование передавалось мне по воздуху, и сразу громко выдохнула, это ощущалось противно.
Напротив меня, левее от Кирилла, чавкающего как изголодавшаяся свинья, сидела девушка, которая также отличалась тишиной трапезы. Меня завораживали её густые ресницы и длинная светлая коса, спрятанная до этого под платком, лежавшая у неё на плече, но то и дело норовившая ускользнуть за спину, поэтому я даже застеснялась, когда она подняла на меня глаза и скромно улыбнулась, ведь я не смогла ответить и поэтому отвела взгляд. Девушка брала из тарелки полную ложку с горкой, с которой сама ела немного, а остальное протягивала малышу рядом, следила, чтобы он всё съел.
В угнетающей тишине, нарушаемой лишь чавканьем Кирилла, мальчиков и Коровы, что не удивительно, ведь рот её никто не научил закрывать, мы сидели до того момента, пока не доест отец. За это время лучина успела догореть ещё раз, и в этот раз зажигала новую уже Корова, ведь ей было удобнее выйти из-за стола. Ребята рядом со мной почти сразу закончили с ужином, но, сложив руки на коленях, тихо ждали, пока их не отпустят.
– Бать, можнö мы с Евпраксьевскими пöигхраем? Недалёкö будем, как мать пöзöвёт, сразу спать ляжем, – сказал старшенький, когда старик закончил с едой.
Он оглядел мальчиков ястребиными глазами сверху вниз.
– Коль мать öслушаётес, выпорю. Яснö вам?
– Да, – сказали они хором.
– И Евлашку с собой вöзьмитё, пусть поигхрает.
«Евлашку? Что за имя такое?», – подумала я.
– Ну бать! – мальчики расстроились, не хотели брать мелкого с собой.
– Или не пöйдёте никуды. – пригрозил им отец, нахмурившись.
«Ладно», – промычали мальчики, забрав у девушки малыша. Ребёнок искренне обрадовался, когда ребята подошли к нему, охотно полез к старшему на руки.
– Пöшли,
