они могли выбраться отсюда и потерять связь навсегда, в худшем – умереть в этой комнате от болезни или старости. Ни один из этих вариантов не предполагал встречу.
И всё равно Громову казалось, будто они с Ари знакомы гораздо дольше, чем кажется на первый взгляд.
И только погружаясь в сон, он вдруг подумал, что словосочетание «второй шанс» не просто выглядело каким-то знакомым. Оно будто бы было неотъемлемой частью его прошлой жизни – туманной и загадочной.
Идея «Второго шанса» появилась у Громова ещё на втором курсе университета. Это всё было каким-то странным стечением обстоятельств: сначала одногруппница рассталась с парнем, потом Мотя Беляев расстался с девушкой, а у школьной подруги развелись родители.
Но никакого чёткого плана, конечно, не было: они с Мотей обсуждали это сотню раз в курилке, на студенческих вечеринках, даже в аудитории на особенно скучных парах, но ничего не делали. Матвей уверял, что проект – бомба, нужно только накопить денег и стартануть; Громов же считал, что прогорит в первый же месяц, потому что идея второго шанса была хороша только как идея. Никто не захочет всерьёз что-то менять в своей жизни так кардинально, да ещё и платить за это деньги.
Но сценарии всё же писал. Своей гордостью он долго считал проект, созданный специально для соседа – музыканта Артемьева. В один день у него пропала любимая кошка, и тот появился под дверью у Громова весь в слезах. И они помогли. Сначала нашли саму кошку, неудачно выпавшую с балкона, а потом вытащили Артемьева из непрекращающегося горя. Работали слаженно: они с Мотей писали сценарий и осуществляли его, а Андрюха Кецховели, которого все называли просто Кец, приятель с психиатрического отделения, проводил бесплатные сеансы. Несмотря на грузинскую фамилию, он всю жизнь прожил в России, говорил без акцента и обладал удивительной харизмой и тонким чувством юмора, из-за чего привлекал клиентов и практически не сталкивался с отказами, когда вошёл в штат «Второго шанса» как психотерапевт.
В итоге Артемьев остался доволен настолько, что даже заплатил Громову денег. Они разделили их с Мотей и Кецем за бутылкой виски и, казалось, забыли об этом.
Но не Матвей Беляев.
Окончив университет, Громов забил на работу по профессии и засел на кассе в «Пятёрочке». Стоически высиживал длинные смены, пил валерьянку после нашествия бабушек, орущих, что их снова обвесили и обворовали, выучил и возненавидел весь ассортимент – в общем, провёл время не зря и даже свыкся. Пока однажды Мотя, женившийся полгода назад и с тех пор всё время находящийся вне зоны доступа, вдруг не позвонил и не закричал в трубку:
– Кирюх, у меня есть бабки! На нашу идею!
С этого дурацкого разговора, который Громов вёл, параллельно пытаясь выгрузить упаковки с подгузниками из большой коробки на прилавок, и началась история «Второго шанса».
Мотя действительно откуда-то надыбал деньги и вложил львиную долю в продвижение. Они сняли небольшой офис на окраине города, наняли студентов, которые с готовностью раздавали чёрно-белые листовки, напечатанные на принтере у Моти дома, заказали простейшую вывеску и принялись ждать. Громов уволился из
